* изначально текст был опубликован 5 сентября
27 лет назад, 16 августа 1992-го, сборная России провела свой первый матч в новейшей истории. Против Мексики. Дебют получился — 2:0, никаких вопросов. Ворота нашей сборной с капитанской повязкой на руке защищал не кто иной, как Станислав Черчесов, счет открыл лично Валерий Карпин, а главному тренеру Павлу Садырину оставалось только посочувствовать своему коллеге Сезару Луису Менотти, который в 1978 году стал с Аргентиной чемпионом мира.
23-летний правый защитник Омари Тетрадзе провел на поле 85 минут. Вошел, получается, в историю.
- Что ненавидит Черчесов?
- Как играть с Шотландией?
- Почему «Рома» — это плохо?
- В чем разница между многоэтажкой и дворцом?
- Кем был Тотти во времена Тетрадзе?
- Стоит ли работать ради самой работы?
«Черчесов именно так и живет — всегда гнет свою линию»
— Хорошо помните тот матч? Один из самых знаковых в карьере, как ни крути.
— Вообще не помню. Вернее, почти: «товарняк» и «товарняк». Это сейчас, на расстоянии лет, событие кажется важным, а тогда игра — просто одна из. Была у нас сборная СССР, потом — СНГ, в том числе на чемпионате Европы в Швеции, потом она стала сборной России. Как там у этих, у наперсточников? «Кручу-верчу, запутать хочу». Мы все тогда немножко запутались.
— Черчесов и в те времена был до невозможности крут, так ведь? Усы, характер, все дела…
— Станислав Саламович вообще не изменился. Лидер есть лидер, это навсегда. Очень уверенный в себе человек, при своем мнении, которое готов высказать прямо в лицо. Ненавидит, не умеет проигрывать. А тот, кто считает Черчесова высокомерным, плохо его знает. Он именно так живет — всегда гнет свою линию.
— Даже если не прав?
— Если принял решение — идет до конца. Не знаю, хорошо это или плохо.
— Вы сейчас в плотном контакте?
— Мы, как и раньше, в добрых отношениях, но лишний раз отвлекать главного тренера сборной хотя бы звонком, считаю, просто неприлично.
— Но если бы вдруг случилось чудо и он попросил у вас совета — как, в какой футбол нам сыграть с Шотландией 6 сентября, что бы вы ему сказали?
Открыть видео— Это не в характере Черчесова, во-первых, — просить совета у постороннего. А потом, любые советы в такой ситуации бессмысленны, потому что только главный тренер знает, в каком состоянии находится каждый игрок в отдельности и команда в целом. Этих деталей я не знаю. Но при прочих равных сыграл бы, наверное, в атакующий футбол. Сборная России, когда она в хорошем состоянии, нормально выглядит в атаке. Если команда поймает свою игру, уже шотландцы будут думать, как им быть.
Но и Шотландия — непростая команда. Понятно, что хозяева с первых минут начнут нас прессовать, и вот здесь мы должны показать свой характер. Российский, русский. Мы не мальчики для битья, нас не напугаешь.
— Атакующий футбол — синоним спартаковского, так считалось в те времена, когда блистало ваше поколение.
— Мне он очень нравился, тот спартаковский футбол. Даже когда я играл за «Динамо» и «Аланию». «Спартак» Бескова и Романцева — российская «Барселона». У команды была игра, основанная на философии, как и положено большому клубу, а не на чьих-то пожеланиях. Но это было так давно… Футбольная философия — это гораздо глубже, чем многим кажется. А философия «Спартака», на мой взгляд, давно убита.
— У вас же был, насколько знаю, вариант стать спартаковцем.
— 1995 год, Романцев приглашал, за что я ему очень благодарен. Но так получилось, что контракт я подписывать не стал. Прошел с командой сборы и уехал во Владикавказ. «Алания» в том году стала чемпионом, а я в который раз убедился: все, что ни делается, — к лучшему.
***
— Тренеры ценили вас как универсала. Это ведь штучный товар во все времена.
— В «Динамо» играл и опорного, и правого защитника, и правого полузащитника. Все время меня на амбразуры бросали.
— А вы хотели стабильности?
— Да нет, главное, чтобы команде польза была. Но мне больше всего нравилось действовать в центре обороны. Там я чувствовал себя уверенно.
— Странный выбор. Разрушающий стереотипы. Принято думать, что центральный защитник — каланча под два метра, плечи шире ворот…
— Это да. Но в «Алании» Газзаев меня нередко ставил в центр. Вроде получалось.
— Газзаев, работая в сборной, однажды Семака центральным нападающим назначил. Причем единственным.
— Валерий Георгиевич — творческий человек.
— Тетрадзе тоже, поэтому и удивляюсь: неужели разрушение — ваша работа?
— Мне всегда нравилось подключаться из глубины — все поле перед глазами. Так карьеру и провел: в центре или справа, чуть глубже или чуть выше.
— Почти как Жирков, только в зеркальном варианте.
— Юра — красавчик, молодчина. Его уже сколько лет списывают, а он по-прежнему лучший. Что в «Зените», что в сборной.
— Вот-вот. Поэтому сидит сейчас Станислав Саламович и голову ломает: то ли Ионова ему налево против шотландцев отправить, то ли дедушку Жиркова.
— Жиркову 36, но человек не доигрывает, а играет. Это очень важно. Но я как раз не удивлен: сейчас до 40 можно даже на высоком уровне в хорошем состоянии дотянуть, что много раз доказано. Мальдини, Костакурта, Тотти…
— Вы эту истину когда для себя открыли?
— Закончил в 37, тоже немало. Играть еще мог, выглядел неплохо, как мне казалось, и желание было. Но в состав в Самаре перестал попадать. Что оставалось делать? Сидеть на лавке, чье-то место в заявке занимать? Это не в моем характере. Не наигрался, но понимал: мое время ушло, не доверяют. Хочешь, можешь, а не дают. Может быть, кто-то выглядел лучше, не знаю. А после премьер-лиги съезжать в первую…
— Не вариант?
— Для меня — нет. Так-то проблем не было, звали. Но зачем? Отбывать номер, приближать пенсию?
— Деньги зарабатывать. Вы же профессионал.
— Я всегда старался именно зарабатывать, а не получать. Примерно из-за этого с «Ромой» в свое время закончил, попросил расторгнуть контракт. Это слишком долго продолжалось: лечусь, тренируюсь, но не играю.
— Совесть заела?
— Есть у меня что-то такое в характере. Уже не переделать.
«Тотти тогда еще молодой был, в основе играл Бальбо»
— С «Ромой», уверен, связано еще и такое сожаление: нечто очень важное в жизни не состоялось. Может быть, самое важное.
— Конечно. Как от таких размышлений убежишь? Но тут знаете как… Я же по большому счету в «Рому» не хотел ехать.
— Да ладно.
— Вот вам крест! Хотел остаться в России, в «Алании». Это был 1996 год, мы «золотой» матч проиграли в Питере «Спартаку», и сразу после сезона Газзаев продлил мой контракт. Я бумаги подписал — и в отпуск. Через месяц собираемся, я никакой, но времени же впереди вагон.
— Что значит «никакой»?
— Ну какие из нас тогда были профессионалы? Отпуск есть отпуск — твое личное время, понеслась, отдыхаем. Короче, вернулся разобранный, а мне говорят: давай собирайся, Италия ждет. Я сразу в отказ: не хочу, не поеду, не готов. «Рома» — это престиж, бренд, зачем буду позориться? Предупредили бы заранее, сказали бы, что есть вариант в Европе.
— Это сейчас все стали разборчивыми, а тогда, мне кажется, срывались за границу по первому сигналу.
— Поймите правильно: в Италии середина сезона, все готовы, все бегут, в таблице пожар. Просто нельзя ехать туда в таком состоянии.
— На большой контракт?
— В два с половиной раза выше, чем в «Алании». 50 тысяч долларов в месяц. И все равно не хотел уезжать.
— Пришлось же в итоге.
— Уговорили.
— Еще бы. Попробуй не согласиться с Газзаевым.
— Валерию Георгиевичу я искренне благодарен, он все правильно сделал. И для меня правильно, и для клуба, и для республики. Если есть кого винить, что не все получилось, — только самого себя. Если бы не травма, может быть, по-другому сложилась бы моя судьба.
— И вместо ПАОК, «Анжи» и «Крыльев» был бы, например, «Ювентус». И должность вице-президента вместо Павла Недведа. Как вам такая перспектива?
— Каждый должен заниматься своим делом. А с Недведом мы шапочно знакомы. На чемпионате Европы-1996 сыграли с чехами 3:3, и попали с ним на допинг-контроль. Сидели, дули безалкогольное пиво, хи-хи, ха-ха…
— Эх, какая была в тот год у России команда!
— Очень хорошая. Не знаю, что помешало, кто затеял всю эту шумиху во время чемпионата.
— А разве ничего не было? Изгнание Кирьякова, Романцев, говорят, не очень режимил.
— Давайте так. Олег Иванович свою работу делал на пять баллов. Я его в нерабочем состоянии не видел ни разу — ни на тренировке, ни на игре, ни на теории. Нигде! Все остальное — его личное дело. Одно знаю точно: мы могли выступить гораздо лучше. Если бы были хоть немножко профессиональнее…
— Быстро адаптировались в «Роме»?
— А там с легионерами особо не цацкаются. За тебя хорошие деньги заплачены, твоя форма — твои проблемы. Приехал? Отлично. Вперед, под танки. Сеньор Франко Сенси, президент клуба, — отличный дядька, добрейшей души человек, футболисты для него словно родные, как я быстро понял. Но есть дружба, а есть служба. Взял под локоть, отвел в сторонку: «Сынок, я все понимаю, но мы отдали за тебя много денег, и ты должен это понимать. Очень надеюсь, что мы не ошиблись».
— В общем, сразу под гусеницы.
— Ну да. Две недели поработал — и в основу. Правым защитником.
— А впереди сам Тотти.
— Тотти еще молодой был, Абель Бальбо играл в основе, аргентинец. Тотти тогда даже хотели отдать в аренду в «Парму», но что-то там в последний момент не срослось, остался. И быстро пошел в гору.
— Кто не знает, что случилось с вами дальше, удивится: два года в Риме — и всего 15 матчей.
— Я к чему все это рассказываю? Организм же не обманешь. И футбол не обманешь. Человека — можно, игру — никак. Если не готов к работе, рано или поздно будет сбой. Он случился здесь, в России. В апреле 1997-го играем с Люксембургом (отборочный матч ЧМ-1998, 3:0. — matchtv.ru). Середина первого тайма, справа идет передача, я пытаюсь левой ногой добраться до мяча — и прямо в воздухе у меня вылетает колено. Разрыв крестов. «Рома» все расходы по лечению взяла на себя, спасибо ей большое.
— Святая обязанность клуба.
— В России тогда было немножко не так. Получил травму — твои проблемы. На этом примере я тоже учился понимать: если попал в структуру большого клуба, для тебя сделают все, но и ты отдай себя. Это для меня было… Как бы сказать… Вот будто из панельной многоэтажки — и к шейху во дворец. Шок. Инфраструктура, дисциплина, культ клуба — и все, начиная от уборщицы и заканчивая президентом, работают на футболистов. «Рома» — лучшая, есть только «Рома», «Рома» — чемпион, других клубов в мире не существует.
Вот тренировочный процесс. У нас как? В 11 тренировка, пацаны за 15 минут до начали собрались, переоделись — и на поле. Ну, и я по этой схеме, другой же не знаю: прихожу вроде вовремя, а все уже на месте. Смеются надо мной: «В следующий раз приходи пораньше, парень. Посидим, поболтаем, кофе выпьем, в тренажерный зал зайдем».
Приезжаю за час — опять все там. Еще 15 минут добавил — и снова последний. Ну, потом научился, быстро привык. Сами себя тейпируем, сами разминаемся — на поле команда выходит уже полностью готовой к тренировке. Подвигались чисто символически — и перешли к основной работе.
— Экономия рабочего времени.
— Конечно. А у нас в «Алании» минут 40-45 отводилось на общую разминку… Ну вот, основную часть провели — смотришь, кто-то руку поднимает: тренер, мне достаточно. «О’кей, нет проблем, хорошо поработали, ты мне нужен в воскресенье, сам за себя отвечаешь».
Все эти простые вещи были тогда настоящим откровением. Я только начал понимать, в чем между нами отличия. Там человек подписал контракт на миллион — и сразу начинает думать, как ему в следующий раз удвоиться-утроиться. И пашет соответственно. Наш подписался за нормальные деньги на три года — все, жизнь состоялась, пенсия обеспечена, квартиру могу купить, красивую машину, девушку пригласить в дорогой ресторан. А с футболом как-нибудь потом разберемся, он уже все дал, о чем мечталось.
— Сейчас у футболистов другая психология. И мотивация другая, и условия.
— Но менталитет, по сути, тот же, поэтому никто не хочет ехать в Европу. Здесь, в России, хорошо, уютно, знакомо. А там еще и в футбол играть надо. И не раз в месяц, а каждую неделю, да по паре матчей.
— Может, и поехали бы, как Головин уехал, да ведь почти не зовут. А если взять чисто спортивный уровень и представить, что Омари Тетрадзе прибыл в «Рому» в полном порядке, — позволяло мастерство чувствовать себя в серии А уверенно?
— Вроде не выпадал. Да нет там ничего сверхъестественного в этом плане. Классные футболисты, большие мастера, профессионалы — но никто на голову не выше.
«Работать ради самой работы я не стану»
— Ваш коллега Валерий Карпин, набравшись тренерского опыта, пришел к убеждению: футболист должен бояться тренера. Прав?
— Бояться, может, не должен, но обязан понимать: в команде один король — главный тренер. Его слово — закон. Если игроки чувствуют или, хуже того, знают, что у тренера нет власти — это катастрофа. Не будет ни коллектива, ни результата. Тренеру надо сразу уходить.
Мне рассказывали старшие товарищи, как было в советское время в Тбилиси, например. Эдуард Шеварднадзе, первый секретарь ЦК компартии Грузии, — человек непререкаемого авторитета и безграничной власти. Но насколько властный, настолько же и мудрый. Поэтому в «Динамо» такие же полномочия были у Нодара Ахалкаци. Прежде чем встретиться с игроками, Шеварднадзе звонил главному тренеру и спрашивал разрешения. Уточнял, о чем можно говорить с командой и о чем говорить нельзя. Ни один человек не мог зайти на территорию базы без разрешения Ахалкаци — ни министр, ни президент, ни сам Господь бог. Команда — это святое, сюда чужим хода нет.
Или вот Газзаев на территорию базы заходил — все прятались. Что в «Динамо», что в «Алании». Валерий Георгиевич был очень жестким тренером. Но справедливым. А справедливость — фундамент профессии, футболисты это сразу просекают. У Газзаева в этом смысле все было на высшем уровне. В одной руке пряник, в другой — плетка. Любимчиков нет, звезд нет, все равны, поэтому его требования команды принимали.
Или еще пример. Добрый дедушка Франко Сенси, слуга царю, отец солдатам. Играем с «Лацио», римское дерби — надо рассказывать, что это такое? Вся Италия на ушах. На 5-й минуте удаляют нашего центрального защитника, Петруцци, по-моему. Зденек Земан, который к тому времени пришел вместо Карлоса Бьянки, делает тактическую замену: убирает самого Бальбо, выпускает защитника. На 5-й минуте! Бальбо в бешенстве, ругается, бросает майку, трибуны в шоке.
И мы сгораем 0:4. Как повел себя президент?
— Уже догадался.
— Да, полностью поддержал тренера. Бальбо потом долго бегал за Земаном, просил прощения.
— Про методы Земана до сих пор ходят легенды: такой объем «физики» давал, что куда там Лобановскому!
— У нас так говорили: отработал один подготовительный цикл у Земана — хватит потом на всю карьеру.
— Ощутили магию на себе?
— Я прошел с ним подготовительный период после реабилитации. Через три недели был полностью готов. Но колено все равно беспокоило. Конспектировал все занятия, записи до сих пор храню. Когда закончил, проанализировал, понял: сказать, что он нас нагрузками убивал, — нет, такого не было. Проблема в том, что после подготовительного периода он не останавливался, давал большие объемы беговой работы уже в сезоне. Если внимательно посмотреть статистику, увидим: команды Земана, где бы он ни работал, первые 5-7 туров наверху, а потом — на спад.
— То есть ошибался, выходит.
— Мое мнение: да. Но это его методика. Слово тренера — закон.
— А как насчет загруза тактикой, интересно? Ощутили разницу между Россией и Италией?
— Конечно. У нас утренняя установка на игру — минут 40-45, потом тебе еще перед матчем в голову знаний натолкают. Это, конечно, убивало, но мы именно так и были воспитаны, других методов не знали, принимали все как должное. У Газзаева — два часа теории утром, два вечером. Сидишь и носом клюешь, однако то, что нужно, он до нас доносил. И сейчас я понимаю, что нам это действительно было нужно.
В «Роме» тактика — 20 минут максимум. Две-три минуты для тренера, посмотрели видео, футболисты между собой пообщались — все, пошли, работаем дальше. Установка на игру — две минуты. Состав, стандартные положения, всем удачи. Там как рассуждают? Если за футболиста заплачены большие деньги — значит, он знает о футболе почти все, он приехал с багажом.
Бьянки перед первым моим матчем подвел к доске, коротко объяснил, что от меня требуется. «Повторять не буду, дальше сам».
— И сразу все стало понятно?
— Чего не понял — догонял на поле. В игре и тренировке.
— Почему вы сейчас не в обойме? И почему так долго?
— Во-первых, не так уж и долго, два года. Во-вторых, это принцип: работать ради самой работы я не стану. Предложение были и есть, но идти в команду, которая борется за выживание, я не хочу.
— И не пойдете?
— А какой интерес в выживании?
— Хотя бы тот, что квалификация поддерживается практикой. Ну, и зарабатывать же тренеру как-то надо.
— От работы нужно получать удовольствие. Футбол должен дарить радость, а не муки. И, поверьте мне, у паузы есть свои плюсы.
— Два года — не критично?
— Не критично.
— Знаю еще, что вы готовы работать только в России. Что-то слишком жесткие рамки себе поставили. Этот пасьянс может и не сойтись.
— Значит, судьба такая.
— В командах, которые уже спиной, вы получали удовольствие?
— Конечно. В «Анжи», когда президентом был Магомед-Султан Магомедов. Удивительный человек! Я из «Анжи» сам ушел, по своему решению, и когда уходил, сказал: «Такого президента больше не встречу». Как в воду глядел. У меня было много ошибок, но он всегда поддерживал и жизни учил на простых примерах. Объяснял мне, молодому, что такое хорошо и что такое плохо. Говорил: «Хорошо, Омари, если ты хочешь так — пусть будет так. Но пройдет время, и ты вспомнишь, о чем мы говорили». И каждый раз заканчивалось одинаково: он попадал в точку, а я — в пролет. Доброту и мудрость Магомед-Султана Байболатовича я никогда не забуду.
Когда уходил из «Анжи», он останавливал: «Ты допускаешь большую ошибку». Но я действительно должен был уйти. Внутреннего выбора не оставалось. И до сих пор считаю, что поступил тогда правильно…
Читайте также:
- Новый «Ростов». Как Карпин изменил игру, и почему Шомуродов забил больше всех
- «Барселона» выдала худший старт за 11 лет. Что происходит?
- 8 известных свободных агентов. Их все еще можно подписать и заявить
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
