Канчельскис подсказывает.
— Можно поговорить о последнем месте работы. Узбекистан — интересно?
Еще бы. Но интересно и другое:
- почему Алекс Фергюсон бил футболистов, а они его нет;
- чем рубят головы в Саудовской Аравии;
- готов ли Канчельскис возглавить пенсионный фонд для футболистов;
- к концертам какого исполнителя он относится с юмором;
- как Алишер Усманов пришел в «Арсенал»;
- выйдет ли в прокат фильм «Компот» с участием Андрея Антанасовича.
— Что за клуб «Навбахор», в котором вы работали еще в июне?
— Из города Наманган, второго по численности в Узбекистане. В прошлом году впервые за 14 лет удалось выиграли медали, заняли третье место. Амбиции у руководителей большие, инфраструктура не очень. Когда пришел, поле, на котором играли, было ужасным. Мои предшественники просили не укатывать его перед матчами с лидерами, чтобы тем было сложней комбинировать, а «Навбахору» проще разрушать. Потом постелили новое.
— Город большой?
— Приличный, растянутый. Это Ферганская долина, в Намангане кроме футбола по большому счету ничего и нет. Посещаемость серьезная, на лидеров собиралось больше 20 тысяч. Сильны исламские традиции.
— Когда пришли, подбор футболистов позволял рассчитывать на осмысленный футбол?
— Работал с теми, кто есть. Одни ушли, других взяли, пусть и не тех, кого хотели. Изначально был договор: при отставании от «Пахтакора» на девять и более очков клуб может расторгнуть контракт. С компенсацией. Такое решение и было принято, хотя последние девять матчей первого круга мы прошли без поражений.
— Спросил про подбор футболистов ради аналогии со «Спартаком». Считается, что Олег Кононов умеет ставить комбинационный футбол, но способны ли в него играть нынешние спартаковцы?
— А что, Кононов не знал, куда идет? И возможности знал, и условия. Я тоже знал, потому и подписал такой контракт. Но тут как в фильме про Колчака: «Какие бы законы мы ни приняли, нас расстреляют, если проиграем войну». В футболе можно говорить что угодно про судей, инфраструктуру, состав, но когда нет результата — свободен, ищи работу. Это нормально.
Из положительного — два футболиста «Навбахора» попали в национальную сборную, один — в олимпийскую, еще один — в юношескую. Когда работал генеральным директором «Носты», Алишер Усманов говорил: «Понимаю, что с лидерами лиги бороться тяжело, но если хотя бы одного игрока воспитаем для сборной, уже победа». Так и вышло — защитник Семенов сейчас вызывается в национальную команду. Маленький успех. А большой — тройка призеров или Кубок, остальное за результат не считаю.
— Кто содержит «Навбахор»?
— Хоким, по-нашему губернатор. Переживает за футбол, но у него много советников и советчиков, переживающих за что-то другое. «Навбахор» — не «Пахтакор» с «Локомотивом», где есть большие деньги, зато народная команда. Болельщики любящие, но горячие, могут и камешками забросать. По-хорошему ни один тренер из Намангана не уезжал, спрос там большой. Ко мне, грех жаловаться, относились хорошо, чуть ли не на руках носили. Высшего результата не достиг, но мы научились давать бой «топам», стали бить какие-то антирекорды, побеждать на выезде.
— До вас не побеждали?
— Был сезон, когда в гостях команда взяла два очка. По каким причинам, догадываетесь.
— Не до конца.
— Играли в неправильный футбол, назову это так. Потом тренера оштрафовали на шесть тысяч долларов и дисквалифицировали на пять лет.
— Как вам узбекское судейство?
— Показалось, что как уехал за границу из Советского Союза, так в него и вернулся. Но с приходом в руководство федерации известного судьи Равшана Ирматова ситуация начинает меняться.
— Как поживает «Бунедкор», нанимавший в свое время Зико, Сколари и Ривалдо?
— Сумасшедшие деньги закончились. Но академия работает, играет неплохая молодежь.
— Кто давал те деньги?
— Богатый человек, недавно освободился. В его времена даже за поражения платили премиальные.
— Узбекистан для вас позади. Что дальше?
— Веду переговоры, и не только в России. В Ташкент скоро вернусь — 11 августа 40 лет авиакатастрофе, в которой разбился «Пахтакор», сыграю в матче памяти.
— Не жарковато там в августе играть?
— Сейчас под шестьдесят. Без кондиционера днем на улицу лучше не выходить. Тренироваться можно только после восьми вечера.
— Мусульманский пост Рамадан вам мешал как тренеру?
— Было дело, многие соблюдали. Но это религия, не запретишь. Оставалось рассчитывать на какие-то поблажки, которые Коран разрешает путникам, например. Не пить целый день в сильную жару — испытание для организма.
— Вы вспомнили «Носту» и Усманова. Встречались с ним в Новотроицке?
— В Москве, на Лесной, в офисе «Металлоинвеста», это его компания. Приезжал в столицу раз в месяц подписывать документы.
— Тогда Усманов еще не жил в Лондоне и не спонсировал «Арсенал»?
— Это случилось позже. Подобраться к «Арсеналу», кстати, ему помогли мы с Варгой, моим агентом. Шандор обеспечил контакты с нужными людьми.
— У «Носты» в какой-то момент закончились деньги. Как это могло случиться при Усманове?
— Основным спонсором клуба была «Уральская сталь». Предприятие испытывало те же проблемы, что и вся страна. Думаю, инвесторы признали невысокие перспективы дорогостоящего футбольного проекта в 100-тысячном промышленном городе. Осталась команда второй лиги, где играет молодежь. С точки зрения футбола и бизнеса это нормально.
— В испанском Вильярреале живет 50 тысяч человек. Кроме керамики и смертной тоски там ничего нет, а клуб процветает. В чем отличие от Новотроицка?
— Вы в Новотроицке были? Там кинотеатр отсутствовал! Один маршрут трамвая: сначала был бесплатным, потом сделали билеты по 4 рубля. Трубы комбинатов — металлургического, цементного… Ветер не в ту сторону подул — дыши. Если на время приехал, терпимо, а всю жизнь там прожить нелегко. Люди после пятидесяти существуют, как в песне у Лозы: «Настала старость, и пора в места, куда билетов нет». Я жил в обычном доме, общался с народом. Они моря не видели! В отпусках ехали на речку Урал, где из-за тяжелых металлов рыбы-мутанты, и всё. А «Вильярреал» — это Испания, культ футбола, доходы от зрителей, детские школы, нет проходимцев и щипачей от футбола. Прокачать «Носту» до премьер-лиги было нереально. При мне, несмотря на степь и ветра, сделали хорошее натуральное поле, команда существует, но это максимум.
— Не так давно вы приняли участие в одесском турнире памяти Ильи Цымбаларя. Как все прошло?
— Организация замечательная. Были Никифоров, Нижегородов, Гецко, Воронин, Шматоваленко, Чередник, Кондратьев, Буряк, Скляров, Ващук, Яремчук. К сожалению, из Москвы мало кто приехал. Боятся «спартачи», хотя кому они там нужны? Наоборот, «Спартак» в Одессе помнят, уважают. Город хоть и украинский, всегда был на своей волне.
— Вроде бы въезд на Украину запрещен мужчинам с российским паспортом.
— А я в женщину переоделся, как Керенский. Бред это все, меньше слушайте новости. По такому поводу договорились бы. Единственное — лететь пришлось бы через Минск.
— Вы собирались открыть в Африке школу своего имени. В какой стадии идея?
— Замерла. Марроканцы были готовы, но хотели денег.
— Кто их должен был дать?
— Государство. А оно сошло с темы.
— Почему именно Марокко?
— Были личные завязки.
— Российская академия пока тоже на уровне идеи?
— Действует. Есть тренеры, группы, набор. Проект работает на базе общеобразовательных московских школ и стадиона «Луч» на Волоколамке, возможно, позже что-то изменится. Нужна инфраструктура, земля, поля, а без хорошего спонсора такое не потянем. Еще есть турнир Канчельскиса в Адлере, дети играют два раза в год, летом и осенью, скоро пройдет в четвертый раз.
— Вторую книгу не собираетесь писать?
— Уже написал, «Русские зимы», вышла на английском языке. И третью планирую, возможно, про возвращение в Россию. Много историй, которые будут интересны.
— Например?
— Эта известная, про тренировки спущенными мячами в «Сатурне» при Тарханове. Выходишь на поле — не те мячи. Начинаешь пулять куда попало и пихать администратору — чем, мол, занимался. А он: «Куда вы бьете, все так и надо!».
— Зачем?
— Чтобы лучше чувствовать мяч. Тогда давайте, говорю, и в чемпионате играть спущенными мячами, тоже лучше чувствовать будем. Нигде больше такого не видел. Или, допустим, упражнение — обводить фишки. Как в детской спортивной школе. После Англии тяжело давалось. Говорю Сергею Ташуеву, помощнику Тарханова: «Альбертыч, что мы делаем?» — «Главное, галиком работай, будет как промокашка». Голеностопом то есть. «У меня в 36 лет все зацементировалось, какая промокашка? Восьмилетним надо такое давать». Много подобного.
— В «Торпедо-ЗИЛ» тоже было?
— Не могло не быть, если президент клуба Чернышов перед приходом в футбол то ли продавал компьютеры, то ли еще что-то с ними делал. Чех Гжебик, великий тренер, тоже радовал в «Динамо» всякой ерундой вроде «принял левой — отдай правой». Тренировка два часа, а мы 30 минут эту нудятину отрабатываем. Потом руководители во главе с Заварзиным поставили задачу занять третье место. «Ага, — говорю, — займем, только снизу». Так и вышло. Масса нелепостей, в книжке напишу.
— Словосочетание «взятие бровки» из той же серии?
— Нет, но момент интересный. Упражнение, причем неплохое. Нужно завести мяч за бровку в дриблинге, при большом скоплении игроков, и остановить. Отрабатывается техника при выходе из-под прессинга, например.
— У Фергюсона в «МЮ» были нелепые упражнения?
— Тренировочный процесс вел его помощник Брайан Кидд, Фергюсон только наблюдал и подсказывал, иногда пристраивался к «квадрату». Ничего такого вроде стояния на голове или боксерских перчаток в «МЮ» не было. Вообще в футболе, известное дело, разбираются все, даже те, кто в нем не разбирается. Удивляюсь порой руководителям, отказывающимся понимать, какую ахинею им подсовывают. К ним бы кто-нибудь пришел и начал советовать, как лучше нефть продавать или регионом руководить. Наверное, не поняли бы. А в футболе все можно. Пойдите в шахматах поподсказывайте. Слабо?
— Англичане долго привыкали к вашей фамилии?
— Поначалу запинались, потом освоили. Особенно соперники. Когда убегал от них, читали на спине.
— Status Quo спрашивали у вас разрешения на использование фамилии в песне, посвященной «МЮ»?
— Нет, но Фергюсон знал и предупредил. Они с ним советовались.
Смотреть на YouTube— Такая честь — за титул, выигранный после вашего прихода впервые за 26 лет?
— Думаю, дело в отношении болельщиков. В Англии очень важная тема. И лозунг «От колыбели к могиле» для них не пустые слова. У Джорджа Скенлана, который был переводчиком у меня и Кантона, а также помог написать первую книгу, отец болел за «Ливерпуль». Сам Скенлан — за «Эвертон». Перед смертью отец попросил развеять его прах над «Энфилд Роуд», и Скендан выполнил.
— Кто из звезд «МЮ» был самым сложным в человеческом плане?
— Это нынешние — суперстарс, а тогда футболисты, даже топ, были попроще, более приземленными.
— Рой Кин всегда выглядел, как человек с большим гонором.
— Кин — настоящий капитан, очень помогал Фергюсону управлять командой. Размолвка между ними случилась, когда сэр стал делать поблажки. Обычно в раздевалке все летало и звенело, мы думали: «Скорей бы на поле, чтобы этот ор закончился». Со следующим поколением Фергюсон обращался мягче. Кин как-то высказал ему: «С нами вы так не обращались, почему этим спускаете?» Закончилось ссорой. Но Рой всегда мог сам напихать так, что мало не покажется. Молодец. И вне поля абсолютно адекватный. Вот Марк Хьюз удивлял другим. В игре — тиран, вихрь. Жег и топтал. А в жизни на редкость спокойный.
— Разве не Хьюз хватал Фергюсона за грудки в раздевалке?
— Был такой момент, он и Инс зарубились с тренером. Думал, елки-палки, драка будет. После матча сели в автобусе, пивка выпили, в картишки сыграли — все нормально.
— Что насчет Кантона?
— Тоже буйный на поле, но обособленный и негромкий вне. Уединится и картины пишет. Не капитан, как Брайан Робсон или Кин. Сам по себе.
— Всегда удивляло, почему Фергюсон, человек в возрасте и некрупного телосложения, мог ударить спортсмена в расцвете сил без боязни получить в ответ.
— Шотландец, особый склад характера. Да и понимал, что с его авторитетом вряд ли кто-то отважится распустить руки. Уважали Фергюсона абсолютно все. А с тем же Хьюзом больше шума было, чем физических действий. «Оштрафован на недельную зарплату!» — орал Фергюсон. «Да пошел ты!» — «Две недели!» — «Иди еще дальше!» — «Три недели!!!» Рядом стоял Киддл в готовности немедленно разнять, если вдруг полыхнет.
Я когда только приехал, голова кругом шла. Куда, думаю, попал? Лобановский так никогда не кричал, чаще взглядом испепелял. Яремченко в «Шахтере» мог, но не настолько. А тут вроде «МЮ» — и бананы по раздевалке летают, чай опрокидывается.
— Узбекский футбол в этом смысле тихий?
— Разный. Хоким мог позвонить до игры: «Поставь того, а не этого». Или счет заказать: «Сегодня должны выиграть 3:0». Как будто 1:0 не победа. Сразу сказал, чтобы мне телефон с такими звонками не подносили. В раздевалку тоже заходил поначалу, разнос устраивал: «Вы в какой футбол играете?!» Однажды в первом тайме было 0:0, во втором — 3:0. Так он сказал, что победа его заслуга, — накачка в перерыве сработала. Потом поговорили наедине, посоветовал ему беседовать с игроками индивидуально и на следующий день, а не будоражить сгоряча всю команду. Поняли друг друга, все нормализовалось. Человек многое для футбола сделал в Намангане, но вот его советники…
— Что за комната для снятия стресса была на «Олд Траффорд»?
— И есть. Персональный кабинет Фергюсона, на входе охранник, не каждый войдет. Пару раз доводилось бывать. В прошлом году прилетал в Манчестер, винца выпили, поговорили. Он и тренеров-соперников туда приглашал на 50 грамм до или после матча. Того же Арсена Венгера. Как бы между ними ни искрило, француз принимал приглашение.
— Будущее в футболе связываете только с тренерской деятельностью?
— Есть одна идея насчет пенсионного фонда. Сам через это прошел, до сих пор получаю от английской лиги тысячу фунтов в месяц. А посмотришь на наших ветеранов — обидно и жалко, столько люди отдали футболу и живут впроголодь. Гаврилов — легенда «Спартака», но сколько он получает сейчас?
— Что предлагаете?
— Сделать как в Англии. Пока человек играет — отчисляет деньги, потом получает пенсию.
— Существует примерный расчет сумм?
— Все индивидуально. В Англии есть лимит. Представьте, если с зарплаты 500 тысяч фунтов в неделю топ-игрок будет перечислять в пенсионный фонд триста тысяч. У него скопится миллиард — работать с такими деньгами просто нереально. В мое время можно было вносить не более тысячи фунтов в месяц. Кто-то мог себе позволить семьсот, кто-то только пятьсот. В России тоже нужен лимит, как сверху, так и снизу.
Необходимо и страхование вклада, чтобы не зависеть от форс-мажора. Делается расчет по месяцам до определенного возраста, скажем, до 80 лет. Плюс проценты, которые набежали, пока твои деньги копились в фонде. Можно забрать все отложенное раньше, можно позже, такие опции тоже необходимы. Люди получат гарантию определенного уровня жизни, смогут твердо рассчитывать на эти деньги и полнее себя реализовывать, а не думать, на что купить еду каждый день.
— Готовы возглавить такой фонд?
— Если юридически все будет оговорено, почему нет? В Англии, кстати, есть еще и разовая пенсия от федерации футбола. Единая, вне зависимости от гражданства. Мне, например, досталось триста тысяч фунтов. Достойный изучения опыт. Проблемы Гаскойна все знают, а ведь футбольные власти его не бросают, оплачивают клинику, помогают материально. Такое там отношение к бывшим футболистам.
— Руководители российского пенсионного фонда намного обеспеченнее тех, чьими деньгами они заведуют. Уверены в себе в этом смысле?
— Все должно быть прозрачно, вбелую. Всей своей карьерой доказал, что по-другому не умею и не буду.
— Хотя предложения вам разные поступали, сами обмолвились. В той же «Носте».
— Приносили деньги, да. Губернатор звонил, просил сыграть так или этак. Отвечал: «Все вопросы к Алишеру Бурхановичу, в эти игры не играю». Как потом людям в глаза смотреть? Со временем подкаты прекратились. Поняли: к Канчельскису бесполезно.
— Зачем губернатору нужно было так или этак?
— Услугу оказать или долг отдать, откуда я знаю? «Носта» не претендовала на первую тройку, но мы честно играли в футбол и получали за это деньги. В купи-продай не ввязывались, в схемах не участвовали. Узнал бы, что есть такое в команде, настоял бы на дисквалификации. От Усманова в этом смысле была полная поддержка.
— Трудно получить британское гражданство?
— Моей семье повезло, даже не ожидал, что все пройдет гладко. Клуб написал рекомендации, подали необходимые бумаги, произнесли клятву в назначенный день — все. Сейчас, говорят, сложнее.
— Проблем из-за двойного гражданства не возникает?
— На тот момент было разрешено, а закон обратной силы не имеет.
— Ваша работа главным тренером московского «Соляриса» из второй лиги — что это было?
— Никто не знает, что это было. Сам не могу понять. После смерти Сергея Шустикова, царствие небесное, мне назначили встречу. Частный бизнес, один из владельцев из Украины, амбиции, все дела. В планах выход в ФНЛ, премьер-лигу и так далее. Когда сказали: «Мы хотим сидеть в ложе стадиона Монако и видеть, как наша команда играет в Лиге Европы», — слегка напрягся.
— Вызвали меня, помню, три клубных руководителя, я их Змеем-Горынычем называл: «Андрей, почему все голы забиваете во втором тайме? Не можете в первом забить?» — «Вы серьезно?» — «Мы что, похожи на шутников?» Следующий разговор: «Почему не играете по схеме, как у Липпи?» — «А зачем вы меня пригласили? Взяли бы Липпи». И все это на полном серьезе. Липпи! А чего не Фергюсон или Раньери? Хотите в Монако? Купите билет и езжайте прямо сейчас. Фильм «Солярис» видели? Там народ пачками помирал, вас это не смущало, когда команде название давали? Еще бы «Титаником» назвали.
Ладно, съездили мы на сборы в Болгарию, вошли в сезон. Когда проиграли «Химкам», стало ясно, что зону не выиграем, при том что перед Шустиковым ставилась задача быть в тройке. Мой помощник Алексей Беленков написал заявление, не смог больше работать с таким руководством. Я тоже понял, что нужно уходить.
— В нижегородской «Волге» похожая история?
— Там я сам был помощником Гаджи Гаджиева. Бюджетный клуб со всеми вытекающими. Областной министр спорта, пятиборец Сватковский рассказывал, как надо в футбол играть. «Я знаете, сколько бегал в пятиборье? Много часов. А вас на полтора не хватает!» Слушаешь, вроде умный человек, а такую ахинею городит. Хотелось сказать: «Совсем, что ли? Иди на лошади скакать, саблей махать, по мишеням стрелять. У тебя хорошо получалось, олимпийский чемпион, красавец. Не надо про футбол». Сдерживали.
— Как вы стали клиентом Григория Есауленко?
— Он был в хороших отношениях с тренером «Шахтера» Валерием Яремченко. Подошел в Новогорске, когда меня вызвали в сборную, предложил сотрудничать. При переходе в «МЮ» была задействована одна швейцарская фирма, Есауленко участвовал с российской стороны. Шандор Варга стал моим агентом уже после «Эвертона».
— Когда летели в Англию, знали, в какой клуб?
— Честно говоря, нет. Сказали — в Манчестер, я и полетел.
— Многие отмечают специфическую манеру общения Есауленко.
— Не вижу проблемы. Он меня привозил в Англию, вместе жили, все было нормально. Случались разногласия, но это жизнь. До сих пор общаемся, человеческие отношения сохранились. Многолетняя продуктивная работа в «Спартаке» тоже говорит в его пользу. Меня, кстати, звали в «Спартак». Сидели дома у Олега Иваныча, ели яичницу. Он говорит: «Давай к нам». Есауленко подтвердил: «Будет дача, иномарка, дом».
— Кто жарил яичницу?
— Романцев. А что там сложного? Я и сам люблю — с хлебушком, помидорчиками. Предложение польстило, но у меня тогда в Донецке все неплохо было. Получил двухкомнатную квартиру и 24-ю «волгу», которую продал за 100 тысяч при цене в 16 200. Зарплата тысяча рублей — в советское время огромные деньги. Что-то смутило в переезде в Москву. Хотелось попробовать себя за границей, поэтому согласился на переход в Манчестер, хотя зарплата там была меньше донецкой.
— Серьезно?
— В первый сезон получал 120 тысяч в год. Сейчас люди зарабатывают 500 тысяч в неделю. И футбол совсем другой, гламурный. Раньше с корнями ноги вырывали, сзади прыгали, вспомните Винни Джонса. Лобановский ставил в Конча-Заспе кассету: «Посмотрите настоящий футбол!». А там «Селтик» — «Рейнджерс», искры летят. Знать не знал, что сам буду играть в Шотландии, и в первом же большом дерби мне руку сломают. До сих пор страшные битвы, не дай бог не в тот район города заехать, однажды едва не прибили! Теперь же чуть тронут — желтая, следом красная, свободен. Плюс VAR.
— В курсе, что сейчас с Риксеном происходит, вашим одноклубником в «Рейнджерс»?
— Слежу с сожалением. Жили с Фернандо в соседних домах, на тренировке первым делом подрались. Боец! И хороший парень. Выходил на футбольное поле — забывал всех друзей, только мяч, борьба, сражение.
— Когда-нибудь жалели о своих словах в чей-то адрес?
— А чего жалеть? Бывает, на что-то иначе посмотришь, но не на 180 градусов. Удивляюсь тем, кто переобувается. Уже сказано, назад не вернешь. Да и не волнуют в футболе никого слова, только результат. В поступках иногда приходилось сомневаться, в том же «письме 14-ти», например. Подписи моей под ним не было, но устно поддержал, не отрицаю. Со временем понял — ошибался. Уж к Садырину точно претензий нет, хороший тренер и человек. Но вот совпало так и пошло не туда. Меня в Греции не было, народ, предполагаю, в карты играл и решил письмо написать. Позвонили в Манчестер: «Ты с нами?» — «С вами». Дальше пошло-поехало.
— Когда выступали за «Фиорентину», ходили в галерею Уффици?
— С удовольствием.
— Разбираетесь в живописи?
— Если скажу, что разбираюсь, поверят? Интерес есть, стараюсь не пропускать такие места. Флоренция вообще прекрасный город, если знать, куда пойти. В какой-нибудь неприметной таверне с деревянными столами — потрясающее мясо, бистекка фиорентина. Хлеб и бутылочка вина — больше ничего не нужно для ужина и общения. Или морепродукты, допустим. Лучшие, что пробовал, — в Милане. Моря нет, но свежак поставляют каждый день, а на побережье могут и несколько дней в холодильнике держать. Однажды пригласили в миланский ресторан, где хозяин болельщик «Фиорентины». Такой вкуснотой накормил — и не взял ни копейки.
— Знаю людей, которые считают вас мягким. Согласны?
— Мне тоже говорили. Может, и мягкий — смотря с кем. Такой вырос, что поделать? Но точно не плюшевый.
— Задевают намеки на особые отношения с алкоголем?
— Ромащенко, когда писал это в соцсетях, перешел с футбола на личности, такое не красит. Когда могу себе позволить — позволяю, что плохого? Друзья приглашают, пьем пиво с раками, смотрим футбол. Кто-то узнаёт, возможно, не так трактует. Раньше задевало, сейчас нет. Перед кем я должен оправдываться? Люди, которые меня знают, не поверят во всякое вранье.
— Правда, что после развода вы сильно ушли в эту сторону?
— Какой-то период был непростым, как у любого человека. 15 лет прожили вместе, двое детей, третий похоронен в Манчестере… Но на запой, извините, времени не было из-за работы в Новотроицке. Да и что значит — сильно? Люди в клиники ложатся, со мной такого и близко не было.
— В 2012 году делал интервью с Игорем Гамулой. Он вспоминал, как пригласил вас на свою передачу на украинском ТВ и начал разговор с вопроса: «Андрюха, гитару купил?» — «Зачем?» — «Жену у музыканта отбивать». Спокойно реагируете на такие шутки?
— Воспринимал болезненно, теперь шучу в ответ. Пришел в одну компанию, друг-генерал встречает возгласом: «О, к нам присоединился поклонник Стаса Михайлова!» — «Да, только что с концерта, сидел в первом ряду, слушал этого балалаечника, — я его иначе не называю. — Разве не видели меня по телевизору?» Смысл заводиться и нервничать? Все уже произошло, не стреляться же. Шучу, и люди начинают понимать, что говорят глупости. Плохое в прошлом, а в настоящем должен быть позитив.
— Зачем вы снялись в фильме «Компот»?
— И в «Счастливы вместе» тоже. Попросили. Прессинговали мощно, прямо достали. Нет, чтобы отказать, — согласился, может, потому и мягким считают. Поймали на слове, пришлось выполнять. Почеканил мяч во дворе, потом квартирные съемки. Долго, муторно, бесплатно, уже и не помню детали. Кино лежит на полке, никому не нужное.
— Зачем в пору выступлений за саудовский «Аль-Хиляль» вы ходили смотреть на казнь семнадцати филиппинцев?
— Восемнадцати. Интересно было.
— Как людям головы рубят?
— Очень поучительно и правильно, я считаю.
— Смертная казнь — правильно?
— В этом случае да. Казненные завезли в страну много наркотиков. Знали, что если поймают, казнят? Знали. Все равно пошли на это? Да. Поймали и казнили, что тут неправильного? Меня тоже чуть в тюрьму не посадили, когда привез владельцу клуба, принцу, бутылку вина. Не подумал, положил в багаж, хотели арестовать. Приехал представитель клуба, с трудом отмазал.
— Аравийский принц пьет вино?
— Получил образование в Америке, может, и попробовал бы. У саудовцев гостю в дом зайти нельзя, для этого есть специальный шатер. Мы там в нарды, шахматы, карты играли до пяти утра. Пришлось перейти на ночной образ жизни, потому что днем выйти на улицу невозможно — сгоришь. До часу дня сон, вечером тренировка, потом общение с принцем. Ему и его детям не чужда западная цивилизация, «под столом» все есть, хотя без перебора, конечно.
— Как выглядела казнь? И как вы о ней узнали?
— Все происходит на главной площади Эр-Рияда. Для казней выделены особые дни, люди знают, кто хочет, приходит. Смертников предварительно чем-то накачали, они особо не сопротивлялись, были как овощи. Близко публику не подпускали, но в целом все было видно. Палач орудовал саблей, ровненько раз — и покатилось. После этого спокойно смотрел, как в Узбекистане приносили в жертву барана. Хотя кто-то отворачивался.
— Кому в жертву?
— Обычай такой у мусульман. Перерезают барану горло ножом, сливают кровь в ямку за футбольным полем, чтобы у игроков травм не было. За время моей работы в «Навбахоре» их действительно не было. А в «Уфе» я батюшку в команду приглашал, поскольку верующий. Хотя и не фанатик.
— Руки ворам в Саудовской Аравии тоже рубят?
— Не знаю, но воровство процветает. Много индусов, азиатов, они и балуются.
— У вас что-то крали?
— Чемодан выпотрошили, когда в спешке покидал страну.
— Почему спешили?
— США напали на Ирак, резко усилились антиамериканские настроения. Западные иностранцы жили в деревянных домах, компаундах. Потом в каком-то фильме показывали: въезжает пикап, в кузове пулеметчик. И давай прошивать компаунды навылет. Примерно так все и было. А мой компаунд по соседству. Кто там будет разбирать, в кого стрелять, в кого нет? Другой случай — зашел человек в ресторан и взорвался, а вместе с ним еще сорок посетителей.
— Пошли звонки из России, мировые новости. «Деньги деньгами, — думаю, — а пожить хочется». Быстро купил билет, собрал вещички и в аэропорт. Один чемодан оставил, потом хотел забрать. И забрал, но без половины содержимого. По контракту со мной полностью рассчитались. Правда, за принцем остался должок. Обещал мне отдых в Дубае, если выиграем Кубок. Выиграли. Надо напомнить как-нибудь.
— Задумывались, почему вас не приглашают тренером в команды премьер-лиги, как многих ровесников?
— Может, из-за принципов. Не всегда готов смолчать. Если начальники начинают диктовать состав, как Чернышов в «Торпедо-ЗИЛ», меня это просто бесит, становлюсь несдержанным и начинаю смеяться. Не собираюсь ходить на поводу у дилетантов — а им не нравится, когда говорю это в лицо.
— Не пытались забить на принципы и просто решить с кем-нибудь задачу на сезон? Такое хорошо работает на репутацию.
— Не оправдываюсь, но обстоятельства разные бывают. В той же «Уфе» набрали с Нижнекамском одинаковое количество очков, но стали вторыми по числу побед, проиграв лишь три матча за полтора сезона. «Торпедо-ЗИЛ» удалось поднять с 14-го места на второе. «Новбахор» — бронза. В «Солярисе» кончились деньги, команда развалилась.
Ясно, что такие разговоры в пользу бедных, результат всему голова. Но и объективные моменты нельзя игнорировать. Читаю слова одного тренера: «Ни разу в жизни не вылетал из премьер-лиги». Это достижение? Для меня точно нет.
Читайте также:
- «Генералы отняли машину — Башар Асад помог вернуть». Интервью с Анатолием Байдачным
- «Только я знаю, чего стоило пережить 1:8 от «Зенита». Но на один вопрос ответа по-прежнему нет». Интервью с Сергеем Гуренко
- «Танасиевич разогнался и рыбкой в лужу. Еще и лицо опустил, а под водой бетон». Интервью с Эриком Корчагиным
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
