— О, Вовка Бут звонит из Новороссийска. Подождете минутку?
Конечно, подождем. Послушаем, что обсуждают два участника молодежного ЧЕ-1998: трансферы, гарантийные письма, суммы уровня второй лиги — рублевые то есть. Оба по-прежнему в футболе, и 40-летнего Корчагина хоть сейчас на поле выпускай: сухой, боевой, тренированный.
Сидим на лавочке у Чертановского пруда, перемешиваем прошлое и настоящее:
- Константина Сарсанию;
- Анатолия Бышовца;
- Руда ван Нистелроя;
- Юрия Красножана;
- кавказскую бедность;
- европейских технарей;
- российских пахарей.
— Где вы сейчас?
— Занимаюсь селекцией в «Долгопрудном». Самое главное — в футболе. Хочется повыше взобраться, но пока в ПФЛ, и доволен.
— Легенда «Долгопрудного» Сергей Пучков ростом 205 сантиметров еще играет?
— С этого года нет. Закончил, помогает тренировать дубль.
— Удобный партнер, если удачно в голову попасть?
— Нормальный футболист, в первой лиге легко себя проявил бы. Своеобразный немного, а так все при нем.
— В чем своеобразие?
— Особые взгляды, нестандартное мнение о каких-то вещах. В пределах адекватности. Начинал, между прочим, в резервных командах киевского «Динамо», в украинскую молодежку привлекался.
— Вы Эрик или Эдуард?
— По паспорту Эрик. Маленькая сестра не выговаривала «р», поэтому пристало «Эдик», все в детстве так называли.
— Часто вас мучили аналогиями с героем Островского из «Как закалялась сталь»?
— Детский тренер постоянно спрашивал: «Читал?». А я маленький совсем, не до Павки Корчагина. Отвечал что-нибудь туманное.
— Корчагин — не кавказская фамилия, а родились и выросли в Моздоке. Почему?
— Дед, папин папа, — воронежский. Воевал на Кавказе, женился на моей бабушке — осетинке, и остался. Семья, дети, внуки, включая меня, — все жили там. Город маленький, а национальностей каких только нет. Русских, кстати, большинство. Братья Габуловы тоже из Моздока.
— Старший сейчас министр спорта Северной Осетии. Общаетесь?
— Как не общаться, если родом из одного города? И по-дружески, и по рабочим вопросам.
— Что говорит: возродится «Алания»?
— Говорит, да. Но когда до дела дойдет, сложно будет.
— Чем люди в Моздоке на жизнь зарабатывают?
— Как везде в регионах. Сказать, что все плохо, может, и перегиб. Все хорошо — тоже неправда. Жизнь ниже среднего. Основная масса работающих — полиция или военные, другого заработка нет. У меня своя точка зрения на то, что там происходит. Негативная в отношении ответственных за это людей, снизу доверху. Тех, кто закрывает заводы и фабрики, сокращает рабочие места, на которых люди работали не год и не два. На словах все законно, на деле не на что жить. Потом наверху удивляются, почему среди кавказцев много бандитов и террористов. В том числе поэтому — такое мое личное мнение. Армия и полиция не резиновые. Есть в Моздоке большая войсковая часть, но если штат укомплектован — куда идти?
— А сельское хозяйство?
— Бродят коровки, но и тут, как везде, — разруха. Не знаю, может, у меня одного такое мнение. Жена говорит: «Наверное, стареешь». Не молодею, ясно, но вижу, что реально происходит.
— С вратарем Хомичем недавно разговаривал, тоже выходцем из Осетии. Говорит, боролся в детстве наравне с другими пацанами. А вы?
— Месяц ходил на борьбу, потом убежал на футбол. Записали в группу ребят на пять лет старше, видимо, чем-то приглянулся. Тогда не было блата — отец, друг, сват, вот это всё. Увидели задатки — взяли. Меня сосед-футболист сманил, он как раз занимался в той группе. В нашем дворе были огромные металлические ворота, колотили по ним сутки напролет. Не знаю, как двор выдерживал этот вечный грохот, но мне очень нравилось.
— Как сложилась судьба соседа-футболиста?
— Умер недавно. Был гаишником, стал выпивать, мрачная история.
— Среди ваших родственников борцы есть?
— Двоюродная сестра замужем за чемпионом мира среди любителей.
— Уши поломанные?
— А как же? И у него, и у брата-борца.
— Говорят, на юге их специально ломают.
— Слышал. По мне — бред и ужас. Раньше такого не было, если кто-то уши ломал, то честно, на ковре.
— Ваша первая команда, которую покинули в 1994-м, называлась «Иристон». Это ведь не тот «Иристон», который спустя два года дисквалифицировали за договорняк?
— Тот был владикавказский, мой из Моздока. В 14 лет несколько раз выходил на замену в чемпионате второго дивизиона, даже забивал. Осетинские «Спартак» и «Юность» часто брали с собой на юношеские турниры. На одном таком меня и заметил Юрий Морозов, помощник главного тренера юношеской сборной России Александра Пискарева. Это был финал первенства Юга России в Прохладном.
— По железным воротам во дворе били обеими ногами?
— Правой, рабочей.
— Левую потом тренеры заставили подтянуть?
— Сам. Я трудоголик, если что-то не получалось, исправлял тяжелой работой. Не очень понимаю юное поколение, сидящее в компьютерах и смартфонах. Хочешь чего-то добиться — иди и паши.
— У вас на руке татуировка Sergey. А рядом на лавочке — свежепостриженный парень в футболке «Ювентуса». Он и есть Сергей?
— Точно, сын.
— Не повезло, должно быть, Сергею в плане отношения папы к гаджетам.
— Очень не повезло. А что делать? Три сына, стараюсь правильно воспитывать. Футболом занимаются, а не телефонами.
— Из Моздока вы прямиком попали во французский «Сент-Этьен». Разве можно было в ту пору подающему надежды осетинскому футболисту миновать «Аланию»?
— Валерий Газзаев звал, но позже, когда я уже был во Франции. Приехали с отцом к нему на базу. «Всё, — сказал, — беру на контракт». Подумали: а где он вообще мог меня видеть, как футболиста? И решили отказаться.
— Чем Газзаев мотивировал свой интерес?
— Не знаю, я на лавочке сидел, он в кабинете с отцом разговаривал.
— На каком этапе в вашей жизни появился Константин Сарсания?
— В юношеской сборной Пискарева. Был при команде, помогал чем-то, я маленький был, не понимал. Потом пристроил весь стартовый состав, одиннадцать человек, в европейские клубы. Хороший был человек, царствие ему небесное. Позитивный.
— Предложил вам на выбор несколько команд?
— Сказал: «Есть «Сент-Этьен». Едешь?». Поговорил с родителями и поехал, конечно. Даже не обсуждалось. Молодежью там занимался Костин приятель Кристиан Ларьеп, который позже работал в «Марселе», «Нанте» и «Динамо». В Сент-Этьене я провел четыре года. Ни капли не жалею.
— Хороший город?
— Небольшой, чистый, до Лиона 40 минут езды. Клубы двух городов ненавидят друг друга, «Сент-Этьен» — «Лион» одно из самых жарких дерби Франции. Даже на уровне академий все пылает, при мне родители дрались во время матчей. Ездил года три назад в Сент-Этьен, был на базе, масса приятных воспоминаний.
— Чем сейчас занимается Роман Свиридов из Орла, ваш партнер по юношеской сборной, с которым вместе оказались в «Сент-Этьене»?
— Понятия не имею. Пытался навести справки — безуспешно.
— Кто-то из тех одиннадцати сумел проявить себя в Европе?
— Серега Темрюков поиграл в Эйндховене. Я выступал в высших лигах Голландии и Дании. Остальные нет.
— В ПСВ в 1998-м вас привезли под Дика Адвоката? Или уже ясно было, что уходит?
— Между Францией и ПСВ еще был просмотр в «Реале». Я сыграл на юношеском турнире в Сент-Этьене, забил восемь, стал лучшим бомбардиром. После этого позвонил Сарсания: «Есть вариант показаться в «Милане» и «Реале». Куда хочешь?» — «Конечно, в «Реал»!». Съездил на недельку. Потом выступил за сборную на молодежном ЧЕ с Титовым, Бутом и другими. Люди из ПСВ просматривали этот турнир, позвали в Эйндховен. Адвокат уже ушел, но генеральным менеджером там был датчанин, Франк Арнесен. Обещал основной состав, и все же конкуренции я не выдержал. Сложновато конкурировать с Нистелроем, Нилисом и Брюггинком.
— Адвоката сменил Бобби Робсон. Общались с ним?
— Нет. Иногда меня подключали к основе для двухсторонок, но вообще был в дубле. Полтора года пытался заявить о себе, затем на матче резервистов подошел высокий дядя: «Здравствуй, я тренер МВВ из Маастрихта, поехали к нам играть». А это высшая лига Голландии. Отвечаю: «Поехали». И уже через три дня провел свой первый матч в европейском топ-дивизионе.
— Какая из стран оставила более глубокий след в душе?
— Во всем, что касается детского футбола, — Франция. На взрослом уровне и в бытовом смысле — Голландия, ее я больше познал. Голландский чемпионат выигрывает и в сравнении с Данией, где я играл за «Академиск».
— После Дании вы вернулись в ПСВ. И снова не зацепились за основу.
— Пока меня не было, в Голландии установили лимит по зарплатам — не менее 300 тысяч. Пытались уберечься от второсортных иностранцев. Если бы остался в Маастрихте, на меня закон не распространялся бы. Но MBB вылетел в первый дивизион, многие оттуда поуходили, поэтому вернулся из аренды и должен был соответствовать новым правилам. А 300 тысяч я, конечно, не получал. Поехал в Майами.
— Звучит красиво. Почему там не остались?
— Поиграть в Америке предложил Арнесен. Полетел по-быстрому в Моздок, навестить своих — приходит контракт. Вылез из рулонного керокса целый километр бумаги. Срок пять лет, сумма 7 тысяч долларов в месяц. Квартиру оплачиваю сам, билеты домой сам. Невыгодно. Прилетел в Майами, тренер усадил в машину, прокатил по городу. «Тут многие с пути сбились, такое уж место. Но ты нам понравился, хотим оставить». Отказался.
— Прелестей тамошних успели вкусить?
— Не пью, не курю, даже кофе не употребляю. Что вкушать? Прогулялся вдоль пляжа, скупался в океане, обгорел за полчаса, вот и все знакомство с Майами.
— Вернемся в Голландию. Сейчас ПСВ тренирует Марк ван Боммель. Пересекались?
— Конечно. И с ним, и с Нистелроем играли вместе за дубль.
— Чувствовались, что звезды?
— Нистелрой — абсолютный топ. Чутье, завершение, класс — все при нем, уровень лучших клубов мира, сразу ощущалось. А в общении нормальный парень, пошутить, даже матюкнуться по-русски — нет проблем. В первой команде Хохлов и Никифоров играли — думаю, у них научился.
— С нашими сошлись?
— Дистанция между основой и дублем все же немаленькая. «Привет, как дела», — вот и все общение. Может, Темрюков чуть больше с ними контактировал, он и с Бобби Робсоном беседовал. Я держался в стороне.
— Как насчет Георгия Гахокидзе?
— Вот с ним много общался. Веселый, позитивный — чистый грузин. Они прекрасные футболисты, но со своими тараканами.
— Слишком жизнь любят?
— Жизнь все любят, дело не в этом. Сегодня общаешься — все нормально, завтра бац — обида на что-то. Иначе понимают некоторые спортивные, футбольные, жизненные моменты. Своеобразные люди. Могут играть где угодно, но есть какая-то общая проблема в голове, на мой взгляд. Вот голландцы другие. В быту отличные ребята, а на поле становятся заводными, эмоциональными, нервными. Стремятся поруководить. Правда, и футболисты сильные.
— В Де Йонгах разбираетесь?
— С Йерри играл в Маастрихте. В ПСВ тоже один был, но какой, уже не помню.
— Ощущали, что за дублем из первой команды наблюдают и могут дать шанс?
— В Голландии по-другому не бывает. Эта функция лежала на Арнесене. Интересный мужичок, потом работал в «Челси», «Гамбурге», харьковском «Металлисте». Очень коммуникабельный, подвижный, такие не теряются. Датчанин — а проявил себя в Голландии, Англии и Германии. Молодец.
— В чем особенности датского чемпионата?
— Похож на английский, только скорости пониже. А так то же самое: все большие, бегут, бьются, колотят.
— В дубле ПСВ вас тренировал Эрвин Куман. Голландская тренерская школа — явление или миф?
— Тренеры и академии в Европе вообще сильные. Голландия не исключение: встречаются странноватые личности, но большинство в порядке. От человека, мне кажется, зависит больше, чем от школы, однако есть и общие черты. В Голландии, скажем, контроль мяча. Весь футбол там строится на нем.
— А в России?
— Тренируемся больше, мяч держим меньше. Когда рассказывал Европе о наших нагрузках, все офигевали. А доходит до игры — и мы не очень. Если сравнивать с Россией, чемпионат Франции однозначно сильнее. В первую очередь, за счет индивидуальных качеств игроков. Оцените атакующих хавов в любой команде французской и нашей лиги — разница велика. Хотя денег у нас не меньше, а в некоторых клубах и больше.
— Кто самый сильный тренер из тех, с кем довелось работать?
— Юрий Красножан. Отличный специалист, играл под его руководством в Нальчике.
— «Майами» в итоге вы предпочли «Динамо». Не жалеете?
— Совершенно. С «Динамо» стартовал российский этап карьеры, на котором я чего-то добился.
— Перейти помогал уже не Сарсания?
— У них с моим отцом возникли разногласия, поэтому Костя отошел и больше мной не занимался. Переход организовал приятель отца. При этом я всегда мог позвонить Сарсании и пообщаться на любые нерабочие темы.
— В «Динамо» вы пережили целый букет тренеров: пришли при Викторе Прокопенко, ушли при Олеге Романцеве. Ярослав Гржебик — странный?
— В общем да. Очень жесткий, гонял, убивал в плане физики. Других таких не встречал. После нагрузок Гржебика пришлось делать операцию на паховых кольцах. И не один я под нож лег.
— Виктора Бондаренко с его мегафоном успели понять?
— Пары месяцев для этого не хватило. До назначения главным Бондаренко был больше организатором, а потом его довольно быстро сменил Романцев. Вот это хороший тренер, мне понравился.
— Почему же он вас не удержал?
— Романцева назначили за три тура до конца сезона, я прошел у него три сбора. Начальник команды сообщил, что со мной хотят продлить контракт, подняв сумму на две тысячи: «Можешь подписывать, можешь — нет». Надо, думаю, идти к тренеру. Отошли в сторонку, присели. «Олег Иваныч, видите меня в команде?» — «В принципе вижу. Но если есть более подходящий вариант, решай сам, не маленький. Мешать не стану».
— То есть дал понять, что не считает незаменимым.
— Он наверняка знал о скором приходе большой группы португальцев. И видел ситуацию так, а не иначе.
— Застали этих легионеров?
— Не всех. На первом этапе португальцы не выглядели силой, способной разрушить команду, но мне сразу показалось, что это дорога в никуда.
— Вы участвовали в том самом матче 2003 года «Динамо» — «Торпедо-Металлург», который вызвал уйму подозрений. Как все смотрелось изнутри?
— Лишь через несколько лет появилась информация: что-то было нечисто. А тогда я мало что понял. Считался игроком основы, но вышел на замену на 54-й минуте. Гол показался странным (в борьбе за верховой мяч динамовцев Романа Березовского и Виталия Гришина победителем вышел торпедовец Валерий Леонов, увидеть можно тут. — «Матч ТВ»), но сама игра подозрительной не выглядела. «Вы что творите?!» — такого не было. Успел желтую получить, взбодрить команду: «Пацаны, выигрывать будем или как?» — вот и все. Даже если бы что-то знал, не сказал бы, а я еще и не знаю ничего.
— Прокопенко после игры дал понять журналистам, что сомневается в стопроцентной отдаче своей команды. Намекнул на пресс-конференции — и вскоре ушел в отставку.
— Вот к нему у меня вообще вопросов нет, ни по человеческим качествам, ни по спортивным. Легко работалось, сильный тренер. Рано ушел из жизни, очень жалко. Шутил постоянно. Выиграли, помню, у «Спартака» впервые за шесть лет. Первый я забил, второй Булыка, они сравняли, и Харлачев в самом конце вколотил победный. С утра раньше всех приезжаю на базу. Не отмечал, не пью, не курю, в полной боевой форме. И сразу на взвешивание, так заведено было. Сидит доктор Акопыч с тетрадкой, показания записывает. Становлюсь на весы, заходит Прокопенко. «Акопыч, Корчагина, пока забивает, можно не взвешивать!». Вроде и ничего такого, но по-доброму, позитивно, с юморком. Всегда травил байки про футбол, охоту, рыбалку. Классный мужик.
— После того матча что сказал в раздевалке?
— Ничего резкого. Понимал, что не все там просто, и не хотел принимать поспешных решений по горячим следам.
— Из-за чего повздорили с Точилиным на тренировке?
— Подрались, если точнее. Саня расстроенный был: старожил все-таки, а Гржебик его не видел в составе. Руководство заставило чеха взять Точилина на сбор, хотя тот говорил: «Мне Точилин не нужен». А дальше обычный момент на поле, вкатились друг в друга. Встали и понеслось: он ударил, я ударил. У меня синяк, лицо заплыло, есть к этому физиологическая склонность. У него меньше, я по касательной попал. Вот как бывает, когда человеческие переживания выплескиваются на поле.
— С вами такого не было?
— Кажется, нет, старался себя в руках держать. Хотя стычки случались, какой без этого футбол? Танасиевич, допустим, неуступчивый был. Я нападающий, он меня прессует, раз по ногам шарахнет, два, потом потолкаемся. Но без драки. Руки пожали, извинились — все по-людски. И сейчас общаемся.
— Это ведь Танасиевич въехал головой в трубу для поливки поля во время матча?
— При мне другое было, на испанских сборах. Двое суток шел дождь, поле затопило напрочь. Йован решил подурачиться, разогнался — и рыбкой в воду. Еще и лицо в лужу опустил. А там бетонный порожек. Встает — кровища рекой. Сразу в больницу, операция, швы… А парень хороший. По-своему, по-сербски.
— В «Локомотиве» вы играли с куда более непростым югославом — Спахичем.
— Сложный человек, но у меня с ним проблем не было. Как и со всеми остальными.
— Там при Олеге Долматове случилась общая драка, югославы против африканцев. Малетич столкнулся на тренировке с Бикеем, тот вспылил, подтянулись Юрич, Радосавлевич, Спахич, а с той стороны Бранко, и началось. У меня с камерунцем все нормально было, помогал ему с русско-французским переводом. Хотя парень необычный, в длинном национальном прикиде имел обыкновение пройтись. Бикей тоже неплохой, добрый.
— Чем вы не устроили Рашида Рахимова в «Локомотиве»?
— До сих пор задаюсь этим вопросом. Мой приход в «Локомотив» — отдельная история, не все детали знаю. Приходил к Бышовцу — его сменил Рахимов. Прошел с ним все сборы. Понятно, что два нападающих были на Кубке Африки, но из тех, кто остался, я больше всех забил. Отличался в каждом контрольном матче и на тренировках, без ложной скромности, выглядел очень хорошо. На третьем сборе тренер позвал в номер на разговор. И я услышал: «По играм и тренировкам вопросов к тебе вообще нет. Но играть ты у меня не будешь, ищи команду».
— В таких случаях неизбежен вопрос: «Почему?».
— Я не стал спрашивать: видно было, что все решено. Может, ему генеральный директор Наумов довел какую-то информацию, не знаю. В команде были Одемвингие, Траоре, Сычев. Допустим, конкуренцию я им проиграл бы. Но если у тебя на контракте нападающий, стабильно забивающий на всех трех сборах, зачем от него отказываться? Хотя бы попробовать в сезоне можно? Обидно было. Не понял тогда Рахимова ни как тренера, ни как человека. И до сих пор не понимаю.
— Свои версии причин такого решения есть?
— Нет. Заявляю, что никаких денег Бышовцу или какому-то там агенту за попадание в состав, как потом было безответственно написано в СМИ, не платил. Вообще ни разу за карьеру не делал подобного.
— Хотя такая схема в футболе существует.
— Слышал, но я тут совершенно ни при чем. Зарплата у меня была одной из самых низких в «Локомотиве». Читал и диву давался: кому я платил? С каких доходов? За что? Полтора года в команде — даже близко ничего такого. Очень расстроился, когда услышал.
— Прозвучала и другая фраза. Анатолий Бышовец сказал в интервью «Чемпионату», что ему предлагали деньги за переход Корчагина. Отказался.
— Тоже читал. Но как я могу это прокомментировать? Якобы кто-то кому-то… Совершенно не в курсе. Может, агент, который мне помогал, пытался по-своему уладить вопрос, но меня об этом точно никто не информировал.
— Известный агент?
— Достаточно. Фамилию называть не стану. Провел в Нальчике неплохой сезон, позвонили: «Бышовец зовет в «Локомотив»». О чем тут думать? Приехали с отцом к нему на Ленинградку, Бышовец подтвердил: «Президент клуба Семин дал добро на твой переход, все вбелую, никаких схем, подъемных, распилов». Потом вдруг эта история, интервью Лоськова с обвинениями в адрес Бышовца… А мне и сказать нечего, потому что не было такого.
— По каким моментам было видно, что у Бышовца с Семиным не все гладко?
— Приезжаем, к примеру, на тренировку, а поле не подстрижено или просто неважного качества. Тренер говорит: «Опять нам палки в колеса вставляют». Не факт, что президент клуба был виноват, но такие слова о многом намекали. Или наведывался Семин на базу — и видно было по поведению обоих, что между ними искрит.
— Как поссорились Бышовец с Лоськовым?
— При мне было. Отрабатывали стандартные положения. Бышовец сказал Лоськову: «Должен быть в этой позиции». — «Может, лучше в той?» — «Ты уже был в той, и нам чуть не забили». Рабочий момент. Но слово за слово, обмен резкостями, и Лоськов ушел на другую половину поля. Я Диму немножко не понял в той ситуации. Легенда, вопросов нет, да и не мне судить, но момент, думаю, такого не требовал.
— Для вас Бышовец был сложным тренером?
— Пожалуй. Иногда давил интеллектом, такое не всегда заходило. Но при этом я выиграл с Бышовцом Кубок России. Провел все матчи, лишь финал пропустил из-за больного колена.
— Одемвингие эгоист?
— Нападающий и должен быть эгоистом, мне, быть может, этого где-то не хватало. По сей день созваниваемся, общаемся.
— Вы заканчивали карьеру в «Зеленограде», тверской «Волге», «Долгопрудном». Зачем?
— Случилось горе, умер отец, который был для меня всем. Мама не обидится, она и так это знает, я ее тоже люблю. Очень тяжелый период в жизни, полгода ничего не делал, и не хотелось. Потом позвали в «Зеленоград». Почему нет? В первой лиге, честно говоря, никогда не хотел играть. Огромные расстояния, перелеты. А тут думаю: что я теряю? Перед Тверью были предложения из высшей лиги и Узбекистана. Но поехал, потренировался с «Волгой» — и остался на два с половиной года.
— Как вы могли не подойти любительскому клубу «Гефест», объясните?
— Два месяца за них играл, потом, вероятно, мою зарплату не потянули. Не в обиду, но любители есть любители. Что тренеры, что руководители, что футболисты.
— Большая зарплата по любительским меркам — это сколько?
— Пятьдесят, семьдесят, сто тысяч в месяц.
— Что такое — чемпионат Европы среди любителей, который вы выиграли?
— Я выиграл два — в форматах 8×8 и 6×6. Второй — очень тяжелый турнир. Проходил в Чехии, солидная организация, много сильных профессиональных мини-футболистов в командах, а это совсем другой футбол, со своими связками, комбинациями, особой техникой.
— А первый?
— Во Франции дело было, уровень, кроме нас и Украины, никакущий, народ с животами приехал. Немцы и англичане стали кричать, мол, русские привезли профессионалов. Но какие профессионалы, если мы давно не играем в командах мастеров? По регламенту, если ты год не в профи, разрешено.
— В интернете есть ваше фото с Сергеем Галицким. Кто кому предложил?
— Я ему. Было открытие нового стадиона в «Краснодаре», нас позвали сыграть ветеранский выставочный турнир на клубной базе. Галицкого очень уважаю, для меня этот человек — космос. На следующий день посмотрели матч сборной России и вернулись в Москву.
— Почему вы не тренер?
— Закончил играть в «Долгопрудном» — предложили заняться селекцией. Президент клуба увидел во мне какие-то задатки. Честно скажу, хотел бы заниматься этим в высшей лиге, набор качеств для работы на серьезном уровне у меня есть. Приезжал на собеседование в один московский клуб РПЛ, не скажу в какой. Обсуждали должность в том числе спортивного директора. Но человек, который меня звал, подался в тренеры, и в итоге я там не оказался. Хотя пользу, думаю, принес бы.
— Жену нашли в Москве?
— Во Владикавказе, с детства знакомы. У меня очень консервативные взгляды на семью, свои тараканы в этом вопросе, так что в выборе супруги никак нельзя было ошибиться.
— По вам не видно, что женаты на осетинке. От тамошних пирогов поджарыми не бывают.
— Недавно встретил Олега Долматова. «О, а ты где играешь?» — «На любительских чемпионатах мира и Европы». — «А выглядишь так, словно до сих пор в профессионалах».
Читайте также:
- «Напишите жирно, крупно: Фернандо не собирается делать эвтаназию!» Интервью с Вероникой Риксен, женой футболиста
- «Сказал президенту клуба: «Мне ваши деньги не нужны, но имя свое пачкать не дам». Интервью с экс-вратарем «Алании» и «Спартака»
- «Югослав не знал, что Газзаев главный тренер, и дал ему «леща»». Интервью с вратарем, игравшим за «Динамо» и «Спартак»
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
