Кроме того, Мичков знает:
- каково в 39 лет играть за «Интер»;
- в чем главная проблема российского футбола и почему это не лимит;
- сколько процентов матчей в 2000-х проходили при непосредственном влиянии судей на результат;
- как выиграть у Дзюбы больше сорока ужинов в ресторане;
- чем отличаются тренировки в мадридском «Реале» и лондонском «Арсенале» (принимал участие в тех и других);
- что сильней помогает выиграть — походы в церковь, вегетарианство, акулий плавник или изъятые у футболистов гаджеты.
— Полез в заявки столичных любительских клубов — там вы. С какой целью?
— Играю за «Интер» в Северной лиге Москвы. Всего таких лиг семь, остальные ниже рангом. Футбол любительский, 8×8. Много известных имен — либо в основном турнире участвуют, либо за ветеранов, а иногда и там, и там. За нашего главного конкурента ЦДКА, допустим, играют Алдонин и Каряка.
— Зачем вам это?
— Зачем люди играют в футбол? Ради эмоций и поддержания формы. Очень хороший уровень, потрясающие ощущения, много по-настоящему сильных молодых парней. Даже из второй лиги ребята втихаря поигрывают. А в топ-клубах, не секрет, еще и платят.
— Много?
— Три тысячи за игру плюс две за победу. Рублей.
— Кто финансирует?
— В большом футболе этого человека назвали бы спонсором клуба. Оплачивает заявочные взносы, премиальные. Мой ровесник, 1980 года. Содержит команду из любви к футболу, сам выходит на поле центральным защитником. И выглядит неплохо, в отличие от типичных спонсоров. Те, когда играют, скорее, обуза для команды.
— Сколько матчей нужно провести в месяц, чтобы заработать на московскую жизнь?
— В сезоне 30 матчей чемпионата. Между лигами есть также подобие еврокубков. Я еще за Троицк выступаю в третьей лиге. Естественно, не рассматриваю премиальные, как серьезный источник дохода. Играю для удовольствия.
— А как же тренерство, менеджмент, бизнес? Жизненные перспективы, наконец?
— Как раз на днях один тренер предложил стать его помощником в профессиональной команде.
— Насколько профессиональной?
— ФНЛ, большего пока сказать не могу.
— Тренерская лицензия у вас есть?
— Нет. Зато много друзей с лицензиями, которые сидят без работы. Пробиться в тренеры все тяжелее: вторая лига умирает, рабочих мест мало, желающих много.
— Если не получится, как будете зарабатывать на жизнь?
— С деньгами все нормально, инвестировал заработанное за карьеру. Могу спокойно жить и 5-6 раз в неделю играть в футбол.
— Позвонил за несколько дней до встречи — вы на матче «Зенит» — ЦСКА. Как там оказались?
— Пригласили. К тому же у меня семья в Питере. Дочка почти год как поступила в Вагановскую академию балета, лучшую в России. Жена уехала с ней, я с сыном остался в Москве, он первый курс вуза заканчивает.
— Много зрителей ходит на любительскую лигу?
— Человек 10-15. Мужички, которые рядом живут, друзья игроков, родственники. Страсти на поле кипят нешуточные.
— С командой Василия Уткина в турнире не пересекались?
— Она в Северо-Восточной лиге, которая на порядок слабее Северной. Насколько знаю, «Эгриси» будет ставить задачу выиграть свою зону и в следующем сезоне.
— «Парень играл, как Зидан, везде успевал — защищаться, пасы раздавать, забивать… Каждый день мотался на электричках из своего Подольска на Автозаводскую, характер закалял с детства». Это Игнашевич про вас в интервью «СЭ». Сами чувствовали, что выделялись в юношестве на фоне сверстников?
— Чуть-чуть выделялся. На турнирах призы давали часто — лучшему полузащитнику или игроку.
— Почему в итоге не стали Зиданом?
— Мне выдали слишком много авансов, создали шум насчет перспектив. Один корреспондент написал, что я отказал «Спартаку». Другой — что тренировался с «Реалом». И поднялся хайп. На самом деле я был игроком «Спортакадемклуба» из второй лиги. С третьей командой «Реала» занимался всего неделю и «Спартаку» не отказывал в силу отсутствия во мне реальной заинтересованности.
— Что там случилось?
— «Спортакадемклуб» тренировался в 10 километрах от Тарасовки. Если бы я был нужен, хоть кто-то подъехал бы на меня посмотреть по ходу чемпионата. Но не было никого. Закончился сезон, «Спартак» в очередной раз стал чемпионом. Приближались зимние сочинские сборы, на которые «Спартак» всегда брал кучу народа из низших лиг, чтобы кого-то выцепить наудачу. И вот приходит в ноябре на тренировку «Спортакадемклуба» Григорий Есауленко. «Поехали, — говорит, — с нами на сборы. Ты — игрок основы, три тысячи долларов зарплата, пять тысяч премиальные». Смотрю на него и понимаю: какой, нахрен, игрок основы? Кому в «Спартаке» нужен 18-летний Мичков, если Титову 22, и он лучший игрок страны на моей позиции, Булатову 27, и он лучший опорник России?
Был наслышан, как «Спартак» потом распихивает молодежь по разным «Тюменям». «Спасибо, — отвечаю, — но у меня есть предложение от агента поехать в «Нант» и «Бордо». Куда я на самом деле через две недели и поехал. «В Сочи с вами — менее интересный вариант». В ответ Есауленко покрыл трехэтажным матом Костю Сарсания, который был моим агентом. Реально из десяти слов — девять мат, классический монолог бандита из 90-х. «Если ты сейчас так со мной разговариваешь, — думаю, — когда я еще ничего не подписал и не обещал, что же будет, если подпишу? Пошел ты на… со своим предложением».
— Человек, который должен был вербовать людей в клуб, делал «Спартаку» антирекламу?
— Мягко говоря. Общались с Есауленко когда-нибудь?
— По футбольным вопросам нет, но выслушал от него разок в пробке на Конюшковской, когда он по встречке к повороту подскочил.
— Вот такой же и в остальном. Потом Романцев какому-то СМИ сказал, что встречался с моими родителями, а Мичков все равно отказался. Задело. Зачем врать? Он даже не знал, как я выгляжу; подвели бы меня к Романцеву, спросил бы: «Кто это?». Ни с кем, кроме Есауленко, я не общался, не говоря уж о родителях. Был заинтересован в том, чтобы играть, «Спортакадемклуб» рассчитывал получить за меня какие-то деньги. В случае со «Спартаком» не светило ни то, ни другое.
— Пресса, писавшая про «Реал» и «Спартак», вас с подачи Сарсании пиарила?
— Думаю, нет. Межсезонье, писать не о чем, вот и строчили все подряд.
— Но в «Реал»-то ездили?
— Без малейших перспектив. Я был игроком второго российского дивизиона, который потом перебрался в высшую бельгийскую лигу, в «Харелбеке». Вот реальность, остальное пустой шум. Вообще разница между юношеским и взрослым футболом огромна. Приходит срок, и понимаешь: тех качеств, которые позволяли тебе возить детей, на топ-уровне не хватает. Школы готовят, условно, пятьдесят диспетчеров в год, а свободных позиций в клубах премьер-лиги десять. Значит, надо либо в низшую лигу идти, либо играть за счет других качеств. Дима Тарасов по юношам играл под нападающими — стал опорником. Со мной так же вышло. В профессионалах действовал не за счет тех качеств, которыми выделялся в детстве, абсолютно. Был оттянутым форвардом, атакующим хавом — переквалифицировался в разрушителя.
— С колывановской сборной, выигравшей юношеский ЧЕ-2006, есть тут параллели? Все ждали поколение, как в Бельгии, а на деле мало кто заиграл.
— Там никто близко не был к уровню Бельгии. Если есть результат, нужно смотреть, за счет чего он достигнут. У Бельгии — за счет индивидуально сильных исполнителей, которые возят остальных. У нас — за счет заряженных переростков типа Прудникова. Два года разницы между реальным и паспортным возрастом — очень много, поверьте. А там, насколько знаю, не один Прудников такой был. Второй момент — бойцовские качества. Тоже путь к успеху: оборонять Сталинград, заковырять со стандарта, дотянуть до серии пенальти. Повод ли это думать, что люди засверкают во взрослом футболе? На мой взгляд, нет. Выросли — растворились. И как команда, и как личности.
— Значит, надо говорить не о трудностях перехода из детей во взрослые, что довольно модно, а о слабой детском фундаменте в России?
— Конечно. Ситуация в детском футболе была и есть катастрофическая. В этой связи сильно удивляют разговоры о лимите. Половина орет — нужен, другая половина — отменить. На самом деле лимит вообще не имеет значения. Отменим — завезут африканцев и бывшую Югославию. На них горе-руководители будут пилить бюджетное бабло, а свои «паспортисты» сядут на лавку. Сейчас получают много и играют — станут получать мало и сидеть. В составах клубов окопаются легионеры — выиграет от этого сборная? Ладно если какие-нибудь артисты называют лимит главной проблемой, но ведь и некоторые футбольные люди об этом кричат.
— Включая рейтинговых.
— А они, извиняюсь, где играли? В этом и проблема нашей страны — в непрофессионализме. Как можно рассуждать о лимите без увязки с госфинансированием? Пусть будет свободная конкуренция частных бюджетов, с собственными академиями, без воровства, — тогда можно и о здоровой конкуренции на поле поговорить. А сейчас бездонный госбюджет соревнуется с нефтяными залежами. Безвозвратно отдать чужие или шальные деньги за каких-нибудь румын — это что, футбольный бизнес?
— Изменить ситуацию может лишь один человек.
— Можно оставить все как есть, но обязать вложиться в детский футбол не на словах, а на деле. Как поступает Галицкий, создавший свою сумасшедшую академию. Некоторые другие подчас выглядят, как показуха.
— Как вы оказались на базе «Реала»?
— В РГУФКе работал доцентом Руперто Сагасти, баск, давно приехавший в СССР. Андрей Лексаков, президент «Спортакадемклуба», походатайствовал, Сагасти позвонил знакомому, третьему человеку в «Реале»: «Пусть потренируется недельку?» — «На здоровье». Поехали с Лексаковым. Оказался то ли в дубле, то ли в дубле дубля, не помню. Там вечный круговорот людей, Зеедорф, к примеру, привез при мне голландца. Поздоровался с Морьентесом случайно, потренировался — вот и весь мой «Реал». Изначально понимал, что это не шанс и даже не полшанса.
— Тогда зачем поехали?
— Не очень хотел. Однако Лексаков мой руководитель, представилась возможность — почему нет? Вот в «Нанте» действительно мог оказаться, но там сменилось руководство, возникла неопределенность. А «Реал» — просто поездка, даже не отложилось ничего по итогам. Это как с дублем «Спартака» неделю поработать. Со мной тренировались ребята, про которых я понимал: никогда в жизни они не будут играть за «Реал». Потом их разбирали вторые, третьи лиги. Нормальный уровень, не более.
И база тогда была старая, неудобная. А еще мы приехали неудачно: в пятницу предыгровой день, в субботу матч дубля, в воскресенье — основы. Три выходных. Сходили на «Реал» — «Реал Сосьедад», 3:2, наши за гостей играли, включая Карпина, отличный был матч. А так сидели без дела. Лексаков позвонил Сагасти, тот опять в клуб, в итоге нас с другом Зеедорфа все-таки нагрузили в понедельник какими-то тестами. Вечером пошли ужинать с вице-президентом «Реала». Встретили в ресторане Гути, еще кого-то из звезд. После ужина человек повез нас в клубный музей, причем тот был закрыт, но вице-президент открыл его своим ключом и все показал.
— С лондонским «Арсеналом» схожая история?
— Сарсания хорошо знал спортивного директора «Арсенала». До этого голландский тренер «Харелбеке», тоже приятель Кости, уже выразил во мне заинтересованность, увидев в контрольной двухстронке. Затем возник вариант с 10-дневной февральской поездкой в Лондон. Из серии «а вдруг»: набрать форму на хороших полях, а не в московском спортзале, сыграть за дубль, попытаться себя показать. Съездил. Подвели к Арсену Венгеру в клубной столовой, он даже поговорил со мной минут 15.
— О чем?
— На общие темы, больше из вежливости. У иностранцев так принято, тактичные. А я поехал играть в «Харелбеке».
— Правда, что на просмотре в «Бордо» у вас украли кошелек?
— Так и было. Саша Колотилко, который тогда там играл, сказал: «Стандартная ситуация, зачем ты его вообще на тренировку принес?». Я жил в бунгало на территории базы, до раздевалки 300 метров, переоделся, оставил в кармане куртки, как обычно. Прихожу — нет кошелька. Явно кто-то из команды, больше некому. Подозрительных смуглых ребят в «Бордо» хватало.
— Тренеру пожаловались?
— А смысл? Я не первый такой был. Украли сто моих долларов и двести, которые дал Сарсания. Обратно летел с пересадкой через Брюссель, пять часов в аэропорту, даже поесть не на что было.
— Вы родом из Климовска, пригорода Подольска. Детство было типовым?
— Футбольным. На плохое не тянуло, ездил тренироваться на электричке в Москву, уроки делал в дороге. Помню, в молодежке выдали фирменную адидасовскую форму. Мать переживала: у нас тогда из-за дубленок убивали, случалось, на улицах. Они с отцом работали в оборонке, на штамповочном заводе. По полгода расчетные квитки приносили домой вместо зарплаты, и без того мизерной. На еду как-то хватало, на одежду нет, ходил в экипировке. Зато с 13-14 лет в «Торпедо» начали что-то платить. Обозначился выбор: либо становишься футболистом и живешь нормально, либо впроголодь всю жизнь.
— Каким был Сарсания? Можно его выписать одной краской?
— Назвал бы его светлым человеком. Но надо понимать: Костя занимал в нашем футболе такие должности, на которых невозможно остаться полностью белым. Помните знаменитую фразу Петржелы с намеком на судейство: «Зенит» никогда не будет чемпионом»? Потом в клуб пришел Костя, и «Зенит» стал чемпионом, причем не раз, действуя иногда так же, как действовали против него. Это хорошо или плохо?
— Смотря для кого.
— Если говорить о человеческих качествах, Костя был однозначно хорошим и очень нежадным человеком. Иногда давал не в долг, а просто так. «Тебе понадобится, бери, не обсуждается». Не раз и не два. И не только мне.
— Поиграв в Европе, не хотели там остаться?
— Жить? Нет.
— Из-за любви к березкам или нелюбви к «бездуховности»?
— Когда слышу этот бред, смешно становится. Не могу понять, почему в такой богатой стране, как наша, народ живет хуже условных поляков. Не хожу на демонстрации, не поддерживаю Навального, который, на мой взгляд, больше самопиаром занимается. Просто смотрю по сторонам и психую, офигеваю. По-хорошему понимаю: в стране такое, что надо валить.
— Что мешает?
— Язык вроде позволял остаться там, но друзья, родственники, знакомые — все здесь. А может, дело в эгоизме. Детям, если уехать, наверняка будет лучше. Мне — наверняка хуже. И все-таки теплится надежда на какие-то перемены.
— В интервью sports.ru вы сказали, что не хотели бы сфотографироваться ни с Путиным, ни с Джорданом. Не признаете знаменитостей?
— Не понимаю людей, которые делают такие фото и ставят их в рамке. Для чего? Чтобы повысить свою значимость? В чьих глазах? В своих? По мне, это показатель неполноценности или проблем с самооценкой. Стоит у тебя фотогорафия, дальше что?
— Вы есть в соцсетях? Селфи постите? Лайки собираете?
— Нет. Почитываю «стену», общаюсь в мессенджерах. Зачем нужны лайки, не понимаю. Ладно, если ты из шоубиза, как Бузова. Или Месси с Роналду. Они свои лайки монетизируют. А так зачем примазываться к чужой славе? Поговорить с Джорданом хотел бы, я большой его фанат, пусть даже Джордану это совершенно ни к чему. Но делать совместное фото не вижу смысла. И чей-то автограф мне не нужен.
— Вот зизгаги вашей карьеры: Москва — Харелбеке — Воронеж — Женева, где вы играли за «Серветт», — Казань — Хабаровск — Подольск — Нальчик… В бытовом смысле после Европы ничто не смущало?
— Абсолютно, лишь бы играть. За три месяца в Хабаровске слетал пять раз туда и обратно. Всего десять концов. Перестройка организма — что-то удивительное. Теперь не воспринимаю жалобы на единственную в сезоне поездку на Дальний Восток. По сравнению с тем, что испытывают футболисты «Луча» или СКА, это ничто. Впрочем, после переезда из Харелбеке в Воронеж шок все-таки пережил. Не столько бытовой, сколько футбольный.
— О чем речь?
— «Факел» тренировал Александр Аверьянов. В Бельгии команды собирались в день игры, а тут нас зачем-то закрыли на базе за пять дней до матча. Постоянные разговоры, кто сдает, кто не сдает. Приезжаем в Москву — администратор отбирает телефоны. Видимо, чтобы нельзя было договориться о сдаче. Пацаны купили в «Союзпечати» игрушечные по 20 рублей, покидали в общую кучу. Другие запреты тоже без труда обходились. Нельзя выходить с базы? Кому надо, пил там, холодильники были забиты спиртным. И на такси кто надо приезжал, если самим футболистам в город нельзя. Невозможно понять суть таких запретов. У меня ребенку три месяца, жена ждет в центре города, а я за забором со вторника по воскресенье дурею.
— Сейчас у вас есть ответ, зачем это было нужно?
— Создавалась видимость большой футбольной деятельности. На самом деле — так себе тренировки и результаты бедовые. То нас мясом после трех поражений перестали кормить. Не помогло, снова проиграли. Мясо вернули, но погнали в церковь. Я не пошел, а ребята рассказывали, как там бывшие кэгэбэшники, которые при команде, крестились напоказ. Церковь тоже не помогла. Третий заход — психолог. И ладно бы нормальный, хорошие психотерапевты чудеса творят. А тут пригласили клоуна. «Я могу не дышать четыре минуты», — говорит. Набрал в рот воздуха и сидит, багровеет. Акулий плавник нам скармливал. Выделили ему комнату, вызывал по одному, слушали его ахинею. Составил по команде отчет, тренеру отнес. Через день мы очередной матч просрали. И все это на фоне пятидневных запираний на базе.
Нет, Аверьянов далеко не самый плохой человек в российском футболе, но воспоминания довольно тягостные.
— Кто самый плохой?
— Есауленко оставил неизгладимый след. Один раз пообщался — хватило. Слышал про «Спартак» той поры много историй из первых уст. Романцев — царь и бог, все шло от него, Есауленко был исполнителем. Два злых следователя — ни одного доброго.
— Женева ассоциируется с дикими швейцарскими ценами и скукой. Как вам жилось там?
— С женой и маленьким ребенком — хорошо. Для семейного отдыха и в плане быта все есть, красиво, чисто. Если нужны гулянки и ночные клубы, Женева действительно скучновата. И сами швейцарцы по сравнению с бельгийцами несколько чопорны. Бельгия, допустим, вторая после Великобритании по популярности снукера, бильярдные клубы забиты. Швейцарцам главное — поработать и в ресторане пообщаться.
Цены особо не напрягали. Получал в «Серветте» совершенно среднюю зарплату — чуть больше шести тысяч долларов после вычета налогов. Дали спонсорский «фиат». На квартиру был клубный лимит в 2500 франков, я вписался, ничего не доплачивал, кроме коммунальных услуг. За продуктами научили ездить во Францию. Потом узнал, что нельзя было ввозить в Швейцарию больше кило мяса на человека, еще какие-то нормы существовали. Показали дорогу, где машины никто не проверял. Мы затаривались во французском супермаркете на пару недель, спокойно возвращались в Женеву.
— На часы успели подсесть?
— Не носил никогда. Магазины видел, но мне часы не нужны. К обручальному кольцу и то с трудом привык. К дорогим машинам тоже равнодушен.
— За что же готовы переплачивать без сожаления?
— За образование детей и путешествия. Приезжали в Рим, Париж, Венецию, брали персонального гида на несколько дней, — очень интересно.
— Из Швейцарии перенесемся в Татарстан.
— Переход в «Рубин» был последним, который организовал для меня Сарсания. Сначала год аренды, затем Казань меня выкупила, подписал контракт на пять лет. Сыграл один матч, и сразу травма. Тренировались на плохом искусственном поле стадиона «Алмаз» в Москве, сейчас имени Нетто, — полетел мениск. Две операции, одна неудачная, потерял почти полгода. Вернулся в сентябре — все роли в команде распределены. Отношения с Бердыевым остались нормальными. Я был ему совершенно не нужен как игрок, но в человеческом плане никаких проблем. И тренер очень сильный.
— Что за история с вашей полугодичной дисквалификацией?
— В 2004-м «Рубин» занял 10-е место, и мэр Казани Камиль Исхаков устроил разнос. Пошел по списку игроков: «Этот где? Это кто? А Мичков с пятилетним контрактом что у нас делает?». Я к тому моменту играл в аренде в Хабаровске, логично, что мэр обо мне не знал. Гендиректор Хабриев стал прикрывать задницу: «Мы его отдали в аренду, а он не вернулся, не приехал на сбор». — «Как так? Продать немедленно за те же деньги, за которые брали!» А кто за меня даст 600-700 тысяч долларов, если я отдан в другой клуб за ненадобностью? Решили спрятать. Сказали: «Больше никаких аренд, ищи на себя покупателей». Весь 2005 год просидел без дела, боялись, что Исхаков меня где-нибудь увидит.
Юридически мог уходить бесплатно, но не знал этого. Подсказать было некому. Денег тоже не получал. Когда второй ребенок родился, пришел к Бекиичу: «За что со мной так?». Хорошо, что Исхакова убрали, возник вариант с арендой сначала в Подольск, Бердыев помог, потом в Нальчик.
— Почему агенты не выручили в той ситуации?
— Обращался и к Косте, и к Лехе Сафонову, но из-за того, что мэр рубанул с плеча, все боялись трогать этот вопрос. Кто осмелится просить у большого босса за какого-то Мичкова? Проще убрать его с глаз. Побочный эффект госбюджетной модели: надо не только в футбол играть, но и субординацию блюсти. И я был не один такой. Стрельцов, Харчик… Некоторых с долгосрочными контрактами отдали в аренду, потом разорвали договор в одностороннем порядке и отправили на все четыре стороны.
— Объясните, зачем Бердыеву покупать и подписывать на пять лет игрока, который не нужен? То есть вас.
— Костя очень сильно помог Бекиичу в создании того «Рубина», который выиграл бронзу в 2003-м. Ездил с ним в Бразилию, находил Калисто, Рони, других игроков. Многое для него сделал. А параллельно развивалась моя ситуация. Трансфер в Бельгию оплатил не «Харелбеке», у клуба даже близко не было требуемых полмиллиона. Переход профинансировали московские авторитетные люди, которым я, по сути, и принадлежал, пока играл в Бельгии, Воронеже и Швейцарии. Они ждали, когда подорожаю, чтобы отбить свое. Потом устали ждать. И Костя, выступивший посредником при первой продаже, попросил Бердыева меня купить, чтобы рассчитаться с теми людьми.
— О Нальчике хорошие воспоминания?
— Очень. Спасибо Красножану: не побоялся взять футболиста, который до этого почти год не играл. Благодаря Нальчику я фактически перезапустил карьеру. Потом уже играл за нормальные деньги.
— Спартаковских болельщиков на поляне Азау при вас побили?
— Нет, позже. Но по делу. Если приезжаешь на Кавказ и начинаешь показывать голую жопу, будь готов, что тебе вломят.
— Теперь «Томь». Валерий Непомнящий вспоминал, как вы с Дзюбой играли в теннисбол на походы в ресторан.
— Мы много во что играли, и возил я его в одну калитку. Дзюба отдал мне сорок с чем-то ужинов.
— Что вы с ними делали?
— Ел.
— Все сорок?
— Иногда он кормил не одного меня, а, допустим, четверых. Проигрывал пять ужинов за тренировку, приходили толпой, Дзюба платил.
— В томском ресторане «Вечный зов»?
— И в нем тоже. Хороший ресторан. Им владеет мать кэвээнщика Андрея Бурковского, экс-капитана томской команды.
— В «Томи» всегда хватало денег на рестораны?
— Задержки были многомесячными, но в итоге вернули все.
— Прошло 10 лет. В «Томи» по прежнему проблемы с деньгами. Недавно в очередной раз закрыли долги. Верите, что надолго?
— Сейчас команду курирует губернатор. При мне — спикер областной думы. Почему тогда было легче закрывать финансовый вопрос, загадка. Вполне возможно, через три месяца опять скажут: нет денег. И таких команд много в России. «Роторы», «Соколы», «Амкары», «Факелы»… Люди с кем-то на словах договариваются, власть обещает найти деньги, гарантий нет, заявляются, заключают контракты, потом бац — приехали. Тут как повезет. Монетка.
— Но при этом плохо только клубу. Отдельным людям, как правило, хорошо.
— Безусловно, часть выделенных денег дербанится по карманам. Процентов, думаю, 25. А льгот, стимулирующих приходить в футбол частников, нет. Но болельщикам «Томь», «Ротор» и так далее точно нужны, люди гордятся своей командой. Другое дело — финансирование.
— Как вы оказались в «Краснодаре»?
— Закончился сезон в «Томи», довольно успешный. Но два последних года я, как вице-капитан, активно ругался с руководством из-за невыплат. До саботажа не доходило, однако угрожать невыходом на поле приходилось, потому что задержки были нешуточные. В итоге на мою позицию купили Сабитова за миллион с лишним, а со мной контракт не продлили. «Краснодар», который тогда тренировал Муслин, вышел с предложением. На второй день первого сбора получаю травму, выбываю месяца на полтора. «Краснодар» такая команда, что ждать не будет. На мою позицию купили двоих, Дринчича и Кульчия, Муслину я стал неинтересен. Играть не играл, но уже тогда чувствовалось, что проект большого масштаба.
— Вы знаете глубинные слои российского футбола изнутри. Напрашивается тема.
— О договорняках?
— О механизмах, по крайней мере.
— В 90-х зарплаты игроков составляли две-три тысячи долларов. Люди выходили на группу игроков, чаще всего на вратаря и пару защитников, предлагали по 50-60 тысяч на двоих-троих. При том уровне доходов это были серьезные деньги, потому и матчи сдавались относительно часто. Со временем зарплаты выросли. Когда я начал играть на профессиональном уровне, даже в такой команде как «Томь» платили по 25-30 тысяч в месяц. Брать по 30-40 тысяч, чтобы сдать игру с риском лишиться 400-тысячного контракта, стало невыгодно. Люди не идиоты, сдачи стали сходить на нет.
— Думаете, их не осталось?
— Перешли на другой уровень. Кураторы губернаторского ранга договаривались между собой, информация спускалась в команду, все об этом знали. Иногда за отданный матч платили премиальные, как за победу. За пятилетний период моих выступлений в Нальчике и Томске было три-четыре таких игры. Согласитесь, это не много.
— Как нужно было поступать на поле процедурно? Бить мимо мяча? Валять дурака?
— Вот ситуация 2007 года, когда «Кубань» с 32 очками вылетела, а «Крылья» и «Луч» с таким же количеством очков остались. На финише четыре клуба играли между собой чаще, чем с остальными. Нальчик, «Томь», «Луч» и «Химки». Решили отказаться от ничьих. Дома гарантированно выигрывали, в гостях уступали. Составился расклад, который потом и сработал. Всем, кроме «Кубани», понравилось.
— Ну а механика-то проигрышей какова?
— Помните, как «Крылья» сдавали «Тереку»? Договорились верхи, Слуцкий и игроки, понятно, сдавать не хотели. Им сказали: «Надо». После первого тайма «Терек» спокойно ведет 2:0. Если бы в «Крыльях» не нашлись два идиота, которые зачем-то сравняли счет, никто бы ничего не заметил. (На самом деле оба ответных мяча провел известный ныне видеоблогер Евгений Савин. — «Матч ТВ»). И таких игр в чемпионатах России было много. А тут 2:2 — и люди начали уворачиваться, чтобы пропустить третий гол. Поднялась буча.
Не надо изображать петрушку и бить мимо мяча. Я просто не побегу, куда надо, и никто в жизни не узнает, специально это было сделано или нет. С детства играю в футбол, уж как-нибудь справлюсь.
— Приходилось?
— В 2007-м. В предпоследнем туре сыграли в Томске с «Химками» 3:1, в последнем поехали в гости к Нальчику — 0:1.
— Это турнирные замесы. А букмекерские?
— Никогда не сталкивался. В России они, скорее, побочный эффект. Губернаторы договорились, но есть еще всякие подручные и вовлеченные. Эти люди и их знакомые идут в контору и ставят. Потом все удивляются, откуда такие коэффициенты. Букмекеры верещат на всю страну: аномальные ставки! И когда кто-то из руководителей начинает обвинять букмекеров, мне смешно. Все равно что обвинять флюгер в направлении ветра, хотя дело обстоит ровно наоборот. О договорняках, продиктованных ставками, не слышал. В России не те объемы, чтобы футболисты рисковали годовыми контрактами из-за сравнительно небольших левых сумм. Да еще и не всякая российская контора выплатит подозрительный выигрыш.
— С диким судейством часто сталкивались?
— В нулевых, когда играл за «Рубин», «Томь», Нальчик, было процентов двадцать матчей, когда нас судили нейтрально. В восьмидесяти процентах, выходя на игру, прекрасно знал, что убивать будут либо нас, либо соперника.
— Откуда знали?
— Спрашивал у руководства — заряжали, не заряжали… Зачастую судье давали, чтобы не сильно убивал. То есть убивать будет, но не насмерть. Золотой век судейства — на стадионе работала всего одна камера. С нее картинка, как из космоса: ничего не видно, твори что хочешь. Запомнился домашний матч «Томи» против «Кубани» в 2007-м. Я пропускал из-за карточек, стоял за воротами гостей, чуть сбоку. 1:0 ведем, Валера Климов входит в их штрафную, параллельно катится Джефтон из «Кубани». Между ними метра полтора, Клим падает, а у него уже есть желтая. Все, думаю, капец, удалят за симуляцию. Но судья ставит на «точку». Потом собирается судейская комиссия, смотрит снимки из космоса, выносит вердикт: «В момент подката Джефтон задел Климова рукой, судья амнистирован».
— Встречались тренеры, которые в таком не участвовали?
— Нельзя было не участвовать. Взять Красножана. Человек был категорически против всякой шелухи, но он возглавлял «Спартак» из Нальчика, клуб, каждый год борющийся за выживание. Остался в «вышке» — значит, еще год ты у корыта с деньгами. Руководители, игроки, их семьи — все. Задача — выжить любой ценой. Поэтому сверху периодически поступали приказы: «С этими расписываем три на три, то есть побеждаем дома, горим в гостях». Плюс еще критерий был — число побед. В 2006-м Нальчик, «Томь» и «Луч» набрали по 41 очку, но Владивосток седьмой, Нальчик девятый. Для провинции это важно, у седьмого места совсем другой резонанс. И когда ты главный тренер такой команды, полностью отстраниться от ситуации шансов нет. В любую минуту можешь услышать: «Будь ты хоть дважды Красножан, либо играешь по нашим правилам, либо твое место займет другой».
— Оглядываясь назад, не жалеете, что связали жизнь с футболом?
— Нет, конечно. Плохое забывается, хорошее остается. Не представляю себя без футбола.
Читайте также:
- 3 года назад дрался в Казахстане, а теперь — лучший пасующий защитник России. Мы разобрали игру Егора Сорокина (с видео)
- «Команды у меня всегда интересные». Александр Тарханов может выиграть с «Пюником» чемпионат Армении
- Почему «Зенит» стал чемпионом, а Кононов — остался в «Спартаке»? Новый выпуск программы «После футбола с Георгием Черданцевым»
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
