Все больше и больше прихожу к мысли, что в фигурном катании первичны не сами фигуристы и не их умения. Черта, делающая фигурное катание уникальным и разносторонним, в той же степени ограничивает его потенциал — оно и не спорт в чистом виде и не искусство. Переспорт и недоискусство. Выше первого, но на фоне второго совсем не самодостаточное, не самостоятельное.
Все великое в фигурном катании неразрывно связано с силой музыки. Это фигурист, подходя к ней, оценивает свои шансы укротить ритмы вечности. Потяну ли Чайковского? Не проиграю ли Рахманинову? Справлюсь ли с «Болеро»?
Он садится на разъяренного дикого быка и пытается показать свою власть над тем, кем никогда обладать не сможет. Упадет — и его растопчут. Удержится — и он на вершине мира.
Если точнее — он как бы становится над миром. Становится чем-то бóльшим, чем просто ремесленник, жизнь которого — ходьба по ровному, как доска, плато, без возможности подняться выше или сорваться вниз. Становится настоящим творцом.
Олимпийский сезон Камилы Валиевой — бесконечное музыкальное родео. Мы покадрово можем проследить, как в «Болеро» она из робкого ужика превращалась в королевскую кобру. Ну, это если соответствовать либретто программы, совершенно очевидно придуманному Этери Тутберидзе и Даниилом Глейхенгаузом совсем не для того, чтобы Камила катала какую-то там змею. Этот образ скорее напоминает такой смысловой костыль, облегчающий постановку хореографии и понимание постановки самой фигуристкой.
Конечно же, это не «змея». «Болеро» Камилы Валиевой — о ней самой. О превращении гениальной девочки на шаре в девушку на первом месте пьедестала. О ребенке, осознавшем, какой силой он обладает, и не стесняющемся ее демонстрировать. Упивающемся этой демонстрацией и собственной исключительностью.
Самодовольство и моральное уничтожение соперниц — качества, подвергаемые гонениям полицией нравов в обычной жизни и необходимые в спорте высших достижений. Накачанному светлыми идеалами 15-летнему ребенку они, безусловно, чужды. И Камиле, судя по всему, были чужды еще в начале сезона.
Но сегодня в произвольной программе на этапе Гран-при в Сочи она выехала на этом «быке» в центр ледовой арены и показала всем, кто тут главный. И дело не в мировых рекордах (их у Валиевой теперь целых три: 87,42 балла в короткой, 185,29 — в произвольной и 272,71 — по сумме), не в золотых медалях и не в выходе в финал Гран-при. Посмотрите на взгляд Камилы на стартовой позе и на этот победный триумф — на последнем аккорде. И вы поймете, о чем я говорю.
В Сочи Валиева наконец-то сделала «Болеро» своим. Укротила этого быка, в самой возможности чего я, честно говоря, сомневался очень сильно.
А еще я сомневался, что в 15 лет можно проживать «In Memoriam» Кирилла Рихтера так, как это сделала Камила в короткой программе в Сочи. Снова банальное либретто — погоня за бабочкой на лугу — трансформируется в великую идею и близкое к этому воплощение. Образ бабочки в этой постановке никогда не был буквальным. Бабочка — символ души, реинкарнации. Чего-то потустороннего.
Легко считываемая история, заявленная на контрольных прокатах в Челябинске, казалась больше, выше и сильнее Камилы. Возможно, через год-два, но сейчас? Вот прямо для нее?
Да, сейчас. И да — для нее. Забудьте прошлогодний «Шторм» — на смену ему пришла действительно гениальная программа. И действительно гениальная девушка, повзрослевшая и ментально окрепшая, подлинная сила которой — не в прыжках и вращениях, а в гипнотическом захвате внимания и невероятном даре подчинения музыки. Даре, которого, кажется, нет ни у одного фигуриста в мире.
Великая ли Камила Валиева? Скажу однозначно — пока нет. Слишком рано. С другой стороны, если ранее у вас были хоть какие-то сомнения в том, что она готова к своему олимпийскому триумфу, после Сочи от них не должно остаться и следа.
Похоже, нам просто пора перестать отрицать очевидное.
