Весь прошлый сезон бронзовый призер чемпионата России, победительница этапов Гран-при Александра Трусова брала индивидуальные уроки у балерины Марины Акелькиной. Их познакомил бывший художественный руководитель Большого театра, когда Евгений Плющенко искал для новой ученицы педагога из мира балета. После месяца занятий «русская ракета», известная любовью к фантастическим прыжкам, захотела изучать хореографию под руководством Акелькиной.
Сама Марина тоже когда-то была спортсменкой, но выбрала танцевальную карьеру. Она много лет выступала в известных театрах, а теперь преподает классический балет и современный танец. «Матч ТВ» узнал у педагога подробности ее занятий с фигуристкой, собственной карьеры на сцене и нюансы обучения артистов.
Из интервью вы узнаете:
- На чем балерина делала акцент в хореографии для Александры Трусовой
- Почему тренеры фигуристки не присутствовали ни на одном ее балетном классе
- Какими качествами Трусова восполняет отсутствие природных хореографических данных
- Почему современный танец не менее важен, чем классический балет
Справка «Матч ТВ»:
- Балерина Марина Акелькина — Заслуженная артистка России, лауреат многих конкурсов артистов балета и хореографов, мастер спорта по художественной гимнастике, чемпионка открытого чемпионата Казахстана.
- Много лет была солисткой современной труппы театра «Балет Москва», затем преподавала в этом театре. Танцевала в труппах «Свободный балет» и «Русский Имперский балет» Гедеминаса Таранда. Выступала на сцене Большого театра на юбилее ГИТИСа и юбилее народной артистки СССР Марины Семеновой.
- Преподает контемпорари и классический балет в Театре-студии современной хореографии, а также в Институте среднего профессионального образования им. К. Д. Ушинского при МГПУ.
— В прошлом сезоне вы давали индивидуальные уроки нашей «русской ракете» Александре Трусовой. Как началось сотрудничество?
— Примерно год назад ко мне обратился балетмейстер Сергей Филин. Кто-то из коллег порекомендовал. Сергей сказал, что его друг Евгений Плющенко ищет балетного педагога для своих учеников. Мы организовали встречу, и Евгений сразу позвал на сборы в Кисловодск. Там я давала класс всем фигуристам академии. Вскоре после возвращения в Москву Евгений сказал, что будет рад, если я возьмусь индивидуально работать с Сашей. Он отметил, что ученица хочет заниматься хореографией только со мной. Конечно, было приятно, я с удовольствием согласилась.
— На что вы делали акцент в хореографии для Александры?
— Прежде всего, на руки, чтобы они стали выразительными. Я сразу сказала Саше: «У тебя руки как бы сами по себе. Надо их тоже задействовать, чтобы они «пели» вместе с музыкой и дополняли твои движения!». Также мы много занимались положением головы. Ведь когда голова статична, полноценного танца не получится. В целом отрабатывали разные движения, чтобы сделать их красивее, танцевальнее.
Хочу отметить, что Саша идеальная ученица в плане трудолюбия. Многих спортсменов и артистов приходится заставлять, когда что-то не удается, нет настроения и т. п. А с Сашей всегда наоборот. Я предлагала отдохнуть, а она: «Как? Нельзя! Надо все время работать!». Еще меня поражала такая вещь. Саша очень хорошо подготовлена в классической хореографии. Видно, что ее предыдущие педагоги — замечательные. В то же время я давала ей новые, более современные элементы, и на все девочка шла бесстрашно. Она абсолютно не стеснялась, как будет смотреться, если с первого раза не получится. Конечно, сначала удивлялась, но шла и делала. Для Саши понятий «трудно», «не получится» вообще нет. Это очень подкупает.
— Участвовали ли тренеры Саши в ваших занятиях? Согласовывали с ними план?
— В целом все было на мое усмотрение, никто нас не контролировал. Единственное, Евгений Викторович просил чаще прорабатывать целиковые программы (когда их уже поставили). Мы протанцовывали программы и в зале, и на льду. Дмитрий Михайлов часто стремился посмотреть наши уроки, но едва заглядывал в зал, как Саша говорила ему: «Не надо на меня смотреть!». Видимо, стеснялась. А на льду мы прекрасно работали все вместе, у нас с Дмитрием был отличный контакт.
— Как часто вы занимались?
— Дважды в неделю. И весь сезон чередовали уроки: классический балет — современный танец. Хотели чаще, но в академии один балетный зал, и по расписанию нам все время не хватало свободных часов. Зато я часто присутствовала на ледовых тренировках.
— Многие говорят, что Александре интересна только техническая часть программы, «бесконечные прыжки». Вы увидели у нее стремление развиваться именно в хореографии, пластике движений?
— Не буду лукавить: сильная сторона Саши — прыжки. Это всем ясно, и нет смысла спорить. Но у нее есть стремление к красивым движениям. Я убеждала: «Саша, вот представь — чемпионат мира, приезжают сильнейшие фигуристки со всей планеты. Несколько топовых прыгают четверные. Кто выиграет? Та, кто прекрасно прыгает квады, но упускает вторую оценку, либо та, кто выполнит все прыжки и получит высокие баллы за компоненты, выразительность, красивые вращения?». Она согласилась со вторым вариантом. Я сказала: «Тогда ты должна понимать, что прыжки у тебя есть, но нужно оттачивать и красоту».
Саша действительно старалась. У нее нет таких природных данных, как у Камилы Валиевой, например, но ее прекрасная работоспособность, желание стать лучше… Она всегда собою недовольна. Всегда хочет еще, еще и еще. Да, наверное, ей интереснее, когда превалирует сложность. Такой у девочки характер. Но она хочет раскрыть и другие грани.
Очень ценно, что в минувшем сезоне тренеры Саши подобрали ей лирические программы, чтобы заставить поработать в другом амплуа. Она комфортно себя чувствует в быстром темпе, драйвовом и мощном. А лирика — не ее конек. Но мы все вместе решили, что Саше полезно экспериментировать. Хотя сейчас, к Олимпиаде, я думаю, тренеры поставят другое.
— Что вы сказали ей после чемпионата мира, где она завоевала медаль?
— Поздравила, мы очень тепло поговорили. Конечно, было обидно, что Саша плохо исполнила короткую программу. Но она доказала всем, что боец: ведь в произвольной вытянула многие вещи за счет прыжков. Это ее стремление к пяти четверным — путь к невозможному. Хотя на тренировках фигуристка все делала, не падая нигде. Поэтому я уверена, что для Саши все возможно. Рано или поздно она к этому придет.
— Какая, на ваш взгляд, Александре подошла бы постановка, чтобы удивить зрителя новым стилем?
— Она девочка с отличным чувством юмора. Поэтому могла бы станцевать что-то характерное и веселое.
— Следите ли вы за фигурным катанием? С кем интересно поработать?
— Честно говоря, я не особо в теме, поэтому не буду называть имен. Помню только свои детские воспоминания — как засматривалась на танцы Бестемьяновой и Букина. Позже любила Навку с Костомаровым. В целом мне ближе танцы и парное катание — там диалог и больше самого танца. В этом направлении интересно искать, выражаться. Больше пространства для поддержек, форм, поз. Поэтому мне было бы любопытно работать с дуэтами. Тем более, у меня уже есть опыт балетного класса фигуристам-парникам.
— Что вдохновило вас стать балериной?
— Давайте начнем с того, что я не балерина в чистом виде — хореографического училища не заканчивала. Начинала я свою карьеру с художественной гимнастики, но всегда мечтала танцевать на сцене. Как-то случайно увидела в газете «Культура» объявление о наборе в труппу «Свободный балет»: на кастинг приглашали в том числе спортсменов. Помню, многие девочки крутили фуэте, а я показала несколько гимнастических движений. Хореограф отметил, что я выделяюсь на фоне классических балерин, и предложил попробовать стать частью коллектива. Я начала ходить на репетиции, училась танцевать на пальцах. Вскоре познакомилась с Еленой Богданович — хореографом современного жанра. Она пригласила меня в свою труппу, которая со временем стала частью «Балет Москва». Так я окунулась в современный танец, которым и занималась всю свою сценическую карьеру. Хотя классический тренаж у нас был каждый день.
— Вы мастер спорта по художественной гимнастике. Как долго выступали?
— Начала я заниматься в семь лет, что для гимнастики 1980-х было нормально. Сперва в детской юношеской спортшколе, затем в Московском училище олимпийского резерва № 1. Я рядовая гимнастка: никогда не была в сборной страны, выступала на городских соревнованиях. Зато дорожу титулом чемпионки Казахстана (в открытом турнире).
— Почему ушли из гимнастики?
— Меня манил танец. Вообще в 1980-е у гимнасток не было суперданных с точки зрения физики и таких сложных элементов, как сегодня, когда девочки складываются пополам. Больше ценился образ. И я любила только спортивные программы без предметов, где на первом месте — хореография и акробатика. В мое время такие программы были частью соревнований по гимнастике. А выступать с обручем, мячом, скакалкой я не любила. Поэтому в 18 лет с удовольствием пошла в балетную труппу, оставив спорт. То, что танец стал гармоничным продолжением моего опыта в гимнастике, вполне естественно.
— Вы преподаете в студии современной хореографии. Модерн и контемпорари вам ближе, чем классический балет?
— Я преподаю оба направления для детей разных возрастов, также и в колледже им. Ушинского. Сложно выделить, что нравится больше. Если сейчас вернуться на 30 лет назад, я бы обязательно занималась и классикой, и современным танцем. Категорически не приемлю систему преподавания в большинстве балетных училищ, где педагоги считают, что современный танец портит детям ноги. Он же обогащает! Да, на первом этапе классический танец должен быть один — когда ставят спину, корпус и руки. Тело запоминает то, что ему не свойственно по природе. Но через 4-5 лет обязательно надо заняться современным танцем. Ведь потом, начав работать в театре, артисты сталкиваются с современной хореографией. Им очень трудно адаптировать тело, не привыкшее сгибаться, прогибаться, делать волны и т. д. Я часто вижу это на примере взрослых артистов балета, которые приходят ко мне готовиться к очередному конкурсу. Надо поставить танец в жанре того же модерна? Если артисты все умеют только на вертикали по классике, приходится кардинально перестраиваться.
— Читала, что вы на своих занятиях уделяете внимание работе с пространством и акробатическим элементам. Расскажете подробнее?
— Пространство — это то, в чем мы существуем. Если мы думаем, что танцуем лишь лицом, а спина не задействована, то мы сразу становимся плоскими, а тело — менее выразительным. Артисту важно понимать, что он танцует в объемном четырехмерном пространстве: есть потолок, пол и стены. Когда ты это осознаешь, все движения становятся объемными, а танец — широким. Интерес к акробатическим элементам у меня с детства — с художественной гимнастики, где они легко давались. Я с удовольствием делюсь тем, что хорошо умею. На занятиях часто учу стойкам на груди и на лопатках. То есть, акробатике на полу, не воздушной. Я вообще люблю, когда сложно, и студентам моим тоже достается (улыбается). Поэтому обожаю храбрых, трудолюбивых учеников — таких, как Саша Трусова.
Читайте также:
- Александре Трусовой — 17! У нее репутация «терминатора», но совершенно обезоруживающая улыбка
- «Как-то на прокаты Москвина привезла пищащую резиновую курицу и подбадривала ребят». Интервью Артура Минчука
- О раздельном отпуске с партнершей, таланте Камилы Валиевой и своей работе в Олимпийском комитете. Интервью Джонатана Гурейро
