Умар — это троюродный брат Хабиба Нурмагомедова и, комментируя родство с чемпионом UFC, он уточняет: «Мы-то троюродные братья с Хабибом, у нас дедушки родные братья, но у людей обычно так, что если троюродные — это почти как разрыв отношений. А у нас с Хабибом близкие отношения…»
Умар дебютировал в UFC в тот же день, что и Хабиб, 20 января, но на 9 лет позже — в 2021 году. Сейчас у него та же цифра в графе «поражения» (0) и пока только 16 побед. Победы в 17-м, 18-м, 19-м, и 20-м боях должны привести его к поясу чемпиона UFC. А пока 27-летний Нурмагомедов голодает в режиме ожидания соперников.
В этом интервью:
- Как жила семья Умара, когда семья Хабиба переехала в Махачкалу;
- Почему Нурмагомедов перешел из вольной борьбы в тайский бокс;
- Чем занимался отец Умара;
- Как братья Нурмагомедовы соревновались друг с другом;
- Что говорил отец Хабиба про удары ногами;
- Можно ли считать Стерлинга лучшим бойцом мира в категории до 61,2 кг;
- Говорим про Петра Яна;
- Как Умару сказали, что ушел из жизни дядя Манап;
- Почему перестал кататься на лошадях.
— Вы родились в 1996-м в Кировауле, а Абдулманап Нурмагомедов с семьей переехал оттуда в Махачкалу в 1999-м. А как вы общались?
— Общались постоянно. Хабиба я помню с момента, как мне исполнилось, наверное, 5-6 лет. Когда он и все остальные братья жили и тренировались в Махачкале в большом частном доме. И когда были каникулы, я мог с ними оставаться. Помню, что приезжал на зимние каникулы, ближе к новогоднему времени, мы выходили в парк, там все светилось, город наряжали — мне это хорошо запомнилось. А летом вспоминаю, как в футбол играли. И в то же время семьи собирались.
И я всех братьев очень хорошо помню: Асхаб, Абдурахман, Абубакар, Умар (другой), Хабиб, Мухаммад, старший Мухаммад, всех помню. Помню, как кетчуп на хлеб мазали: хлеб, сыр, кетчуп, помидор, вот такие вещи вспоминаются. Я был самый младший, и они все меня гоняли там для тренировок.
— У Хабиба есть очень атмосферный альбом в ВК со сборов в горах. Вас не брали, потому что вы совсем мальчиком были?
— Не знаю, почему я туда не попадал, может, во мне спортсмена не видел отец. Может, потому что я это время в селении проводил. Но чуть позже я уже ездил на эти сборы.
— Вы же до тайского бокса вольной борьбой занимались?
— У нас в селе был зал рядом со школой — отдельное большое здание. Мой первый тренер это Дабадан Насруллаевич, потом его сменил Магомедхан Хадисович, но мне к тому времени больше стал нравится тайский бокс. Я вижу — они ездят на соревнования, привозят что-то: кто-то чемпион Дагестана, кто-то на Россию съездил, и я кое-как отца уговорил. Он купил мне перчатки, щитки, и я перешёл на тайский бокс в 7-8-м классе.
Да и альтернативы не стало: тренеры по вольной борьбе куда-то уехали по своим моментам. Первый год после борьбы было тяжело, даже помню, что я сутулился в стойке, именно как борец стоял. Но тренер Магомед Бибулатович, исправил все, спасибо ему большое. И я как-то сразу же в колею вошёл, выиграл чемпионат Дагестана по К-1, потом был чемпионат Дагестана по тайскому боксу, выиграл его…
— Какие свои первые соревнования помните?
— Борьбу уже помню: я волновался очень сильно и проигрывал из-за своих волнений. Вторым был на чемпионате района, на других мелких соревнованиях. Мог проиграть парню, у которого в зале выигрывал. Или на финал выходил, видел на трибунах дядю, отца, мог запереживать, начать думать, что они скажут.
— Мы много знаем про отца Хабиба, расскажите про вашу семью.
— Отец работал на самосвале «КамАз», я помню, что он каждое утро вставал рано, мы читали Коран, мама готовила завтрак, и после этого он уже уезжал на работу, хотя на улице темно ещё было.
Отец вообще настаивал, чтобы и я оставался в спорте. Он чаще говорил: «Ты получишь какую-то травму, останешься без заработка. Тебе нужны какие-то навыки, нужен диплом. В спорте успех будет не у всех». И отец настоял, я поступил учиться, а до этого в школе учился неплохо.
— Можно ли быть двоюродным братом Абдулманапа и не заниматься спортом?
— Отец был на работе сосредоточен, но, как я помню, он нас постоянно забирал на пробежки, у него были грузики, и он поставил самодельный турник нам на улице, и дома. Потом было такое, что он нам с Усманом (родной брат, чемпион Bellator. — «Матч ТВ») всегда какие-то соревнования всегда пробовал устраивать.
— Кто больше подтягивался?
— Усман иногда выигрывал в подтягиваниях, хотя он делал с рывками. Сачковал. Но есть же такое в семьях, что младшим помогают, поддерживают их.
В рывке [в спринте] он уже не был так хорош в то время, но сейчас он у меня там выигрывает.
— А он вольной борьбой тоже занимался?
— Да, но он всегда был такой немного хулиган: где-то не доделывал, где-то игрался. Серьезно он начал относиться к спорту уже, наверное, в подростковом возрасте. И я когда на тайский бокс перешёл, стал его звать. Говорил: «Э, пойдём. Лучше же драться!» Домой приходил, давал ему одну перчатку, сам брал другую и говорил, чтобы мы спарринги делали. И побеждал его. Потому что начал приобретать какие-то навыки. Его это задело, и мы вместе стали ходить на тайский бокс.
— Вы мне как-то сказали, что вам сложно спарринговать с Исламом Махачевым перед боем с Алексом Волкановски из-за разницы в весе, но вы ведь спаррингуете с Усманом (Умар выступает в категории до 61,2 кг, Усман — до 70,3 кг)?
— Жестких спаррингов я с Усманом не делаю, потому что понимаю, что он как младший брат не будет наносить какие-то тяжелые удары. Он не выкладывается, не выкладываюсь я, и это плохо для обоих. Усман как раз с Исламом могут поработать.
— То есть вы полетите в Америку помогать в подготовке больше как старший брат, не как спарринг-партнер?
— Я полечу подготовиться к своему бою. Если появится возможность, выступлю на одном из турниров UFC в марте, но, конечно, мы боремся, подбираем тактику в грэпплинге, какие-то технические моменты разбираем. В этом плане мы помогаем друг другу. Но спаррингов, чтобы зайти в клетку, такого не бывает.
— Чем закончилась история с ДТП в аэропорту Махачкалы — последнее, что я читал, что Усман проходил как свидетель.
— Все, дело закрыто. Был суд, было решение. Лишения свободы для водителя не было.
— Как вы в школе учились?
— Неплохо — уроки делал. Тройки были, но в связи с тем, что я какие-то уроки пропускал из-за соревнований. Например, математика тяжело давалась, потому что там цепочка присутствует: где-то ты пропустил и дальше уже сложно понять. Так же с химией было. Книги любил читать.
— Что-то помните из школьной программы?
— Помню, что в принципе читал — учительница настаивала. Читал про Гулливера, «Три мушкетера», «На дне», «Мёртвые души», все то же, что школьники сейчас проходят.
Потом отучился по специальности бизнес-информатика, но, думаю, что отучился на троечку. Встал выбор, что мне важнее: обучение или тренировки. Потому что встать в шесть утра, потренироваться, пойти к девяти на четыре пары, вернуться, сразу же пойти на вторую тренировку — ты это даже психологически не вывозишь. И, когда ты профессионал, ты понимаешь, что твой соперник после утренней тренировки ест и спит. У него получается больше причин, чтобы тебя превзойти. И я перешел на заочное обучение с третьего курса и хорошего запаса знаний не получил. Хотя один моих одногруппников сейчас хороший айтишник, разрабатывает сайты, какие-то программы пишет.
— Абдулманап называл удары Хабиба ногами с разворота «махновщина». А к вашим как относился?
— Он один раз сказал: «Умар ногами бьёт, как кисточкой художник проводит». И про меня всегда говорил, что нашу школу вроде как ругают за то, что мы боремся… Но вот вам, пожалуйста — Нурмагомедов, который дерется в стойке.
— У вас в любителях был бой с Касумом Касумовым, и там Хабиб был у вас в углу, а Абдулманап был в углу у вашего соперника. Как это получилось?
— Касум был учеником Шамиля Завурова, и мы много вместе тренировались, он иногда приезжал к нам в зал: его хорошо знали и Хабиб, и дядя Манап. И не было такого, что мы из разных команд. Получилось как — мы уже стояли «за занавеской», нужно было выходить на бой, Хабиб и дядя Манап выходили со мной, но дядя увидел, что Шамиля нет в углу у Касума, сказал мне «удачи» и пошел к нему.
— Вас на том бою и в первых боях в профи подписывали Омар Нурмагомедов, а теперь подписывают с первой буквой «У» — Умар?
— В паспорте у меня Омар. Менять сейчас паспорт и все документы это слишком долго и нудно, мне даже визу придется менять. Но это имя арабское и звучит оно Умар (произносит с ударением на первый слог почти без «р». — «Матч ТВ»), поэтому меня так называют.
— Первый большой бой, который я посмотрел в прямом эфире, это бой Емельяненко с Орловским. Первый турнир UFC — UFC 99 в Кельне. А вы?
— Думаю, что прямой эфир UFC посмотрел, только когда Хабиб дрался с Камалом Шалорусом. Бои точно смотрел до этого, но в прямом эфире — этот турнир.
— Как вы в 2010-2011-м воспринимали Федора Емельяненко?
— Я воспринимал его как большую величину в этом спорте, потому что вся индустрия была связана с его именем. Если сегодня говоришь, что занимаешься боями, человек говорит: «А? Хабиб Нурмагомедов». На тот момент это был Федор Емельяненко.
— Как вы после тайского бокса учили борьбу для ММА?
— Ходил на вольную борьбу в школу Гаджи Махачева и долгое время не мог даже балл ни у кого взять, даже какое-то действие сделать. Потом ходил на тренировки по грэпплингу в двенадцатую школу. И все, кто там был, когда хотели, тогда и делали мне болевой или удушающий. Я уже вешался, я уже этот грэпплинг ненавидел. Но, если тебе долго-долго делают одно и то же, ты рано или поздно найдешь, что против этого сделать. 10 раз сделают, на 11-й получится защититься.
— Вы говорили, что у вас хорошо проходят удушающие, потому что у вас специфически устроен большой палец.
— Честно, я не видел больше ни у кого, чтобы палец так выпирал (показывает первую фалангу от кисти. — «Матч ТВ»). Он вроде сломан не был, но вот так выглядит. И когда человек прячет шею, ладонь туда хорошо заходит.
— Сейчас, если представить, что из 16 лучших бойцов вашего веса (топ-15 и чемпион), надо будет сделать турнир по вольной борьбе или по кикбоксингу, где бы вы себе дали большие шансы?
— В обоих. Я бы хотел, чтобы они выбирали. Хотят борьбу, я могу побороться. Хотят — можем по кикбоксингу.
— Мне кажется, что бойцы теперь должны быть готовы драться чаще — при этом, как я понимаю, у Абдулманапа был принцип не брать бои, где есть дополнительные риски…
— Нет, поправлю, «не выходить, когда ты не готов». Если мне, когда я буду в США, скажут драться через три дня, то я скажу «отдыхайте ребята». Но если они мне скажут за 14 дней, то я буду готов с любым, потому что мне нужно будет только согнать вес и восстановиться. Может, даже за 10 дней, если я буду весить 69-70 кг. Меньше, чем за 10 дней, я бой не приму даже с чемпионом.
— Но останавливает только сгонка? То есть если будет 14 дней на подготовку к Стерлингу или Сехудо?
— Если мне за три дня скажут, что выходит Кинг-Конг, я скажу, пусть он 135 фунтов (61.2 кг сделает), и все. Абсолютно без разницы. Если бы, например, у меня был соперник левша, и мне бы за 14 дней сказали, что поменяли его на правшу, я бы тоже сказал «поехали». Какая разница, кто там будет, дайте подраться, просто скажите, в какую дату, и все.
— Считаете Алджемейна Стерлинга сильнейшим бойцом в вашем весе?
— Бывает такое, что все зависит только от того, как человек подготовился, как он выступил и может выступить. Вот в 70 кг Ислам сейчас сильнейший в мире. Ислам на самом деле очень хорош, а Алджемейна Стерлинга я таковым не считаю, и не вижу никого, кто был бы таким идеальным. Вспомнить предыдущий бой их с Петром. Петр хорошо его разбивал, хорошо бил, пока не случилось то, что случилось (Яна дисквалифицировали за запрещенный удар коленом. — «Матч ТВ»). Если бы бой проходил в таком же ключе, и Петр бы не ударил коленом, он мог бы у него выиграть.
— Как надо драться с Алджемейном Стерлингом?
— Не нужно с ним бороться. И ему не нужно давать бороться. В стойке он не очень, но, если даже он переведет, тебе нужно уметь защищаться, ты должен уметь вставать. Я бы не сказал, что знаю какие-то уравнения, чтобы выиграть у него, я могу просто зайти и показать на личном примере, что нужно сделать, а сидеть и говорить, как нужно было, это немного неправильно.
— Нет ощущения, что пиковый Петр Ян мог бы побить и Стерлинга и О’Мэлли, просто он сам поверил, что это не топовые оппоненты, а «пудель» и «клоун». А вот сейчас Мераб Двалишвили может за счет стиля побить даже лучшую версию Петра Яна?
— Мне за Петра сложно говорить. Может, он в тех боях сделал все, что мог, может быть, это его максимум. И не было такого, чтобы он расслабился. А может было, может он не дотренировался. Я буквально вчера пересматривал его бой с Шоном О’Мэлли и это довольно-таки близкий бой. Можно сказать, что третий раунд Петр проиграл. Не знаю, что засчитывали судьи. Если они не засчитали, что Петр его перевел, потому что он его не добивал, позицию не забирал, спину не взял, то можно понять, почему они отдали победу Шону. Если бы я его судил, я бы его отдал Петру, но это не было ограблением. Это близкий бой. Когда я смотрел в первый раз, я болел за Петра, и я эмоционально воспринимал каждое его действие я видел только его моменты и не реагировал на те попадания, которые были от О’Мэлли.
— Как подерутся Сехудо и Стерлинг?
— Если Сехудо даст себя перевести, то считаю, что он будет финиширован. Последние бои — я не видел, чтобы он боролся. Но может и Сехудо досрочно победить. С Домиником Крузом, когда он дрался, он подобрал дистанцию и смог нокаутировать. Против него играет, что он очень долго не выступал, очень долго не тренировался, а выносливость на пять раундов, не прощает прогулы. Ты не можешь наслаждаться жизнью, а потом сказать «вот я такой хороший, буду драться пять раундов».
— Вы выходите на бои в траурном налокотнике памяти Абдулманапа Нурмагомедова. Кто вам его передал?
— Просто выходил на бой, и люди из UFC его принесли. Это был тот же год, когда дяди не стало, они его подготовили, передали мне и предложили надеть. Я сказал, что хочу это сделать.
— Вы помните, как узнали, что его нет?
— По-моему, мне Усман сказал. Мы уже прилетели в Москву, я должен был вылетать в Абу-Даби на бой. У меня вечером должен был быть вылет, и сообщили об этом. Драться было абсолютно невозможно.
— У вас не осталось ощущения, что Абдулманап, когда заболел, просто был до конца верен своему характеру: до последнего старался не идти к врачам, хотел лечиться теми методами, которые сам знал, хотел заниматься делами, не верил в то, что коронавирус может быть опасен.
— С коронавирусом я и сам до сих пор не понял, что это было. То ли это была искусственная паника у людей, потому что сегодня уже вроде бы как все хорошо, паники нет, хотя люди так же чем-то болеют и умирают. А на тот момент все говорили, что это очень опасно…
— Вы болели?
— Сам тоже болел, пил чаи, пил лекарства. Но я легко перенес, тяжелых последствий не было. Я заболел в какой-то такой период, когда у нас все селение заболело. Помню, что еще шел Рамадан, и тогда почти каждый день кто-то умирал, мы хоронили людей
— Как прошел первый месяц Хабиба после того, как он решил оставить спорт. Как я понимаю, и вы, и он были в Дагестане в начале 2023 года?
— Знаю, что он летал на футбол, вроде бы играли «Арсенал» и «Челси». Но я не сильно увлекаюсь футболом. Не знаю, что еще рассказать: семья, дети, поездки только деловые. Если посчитать, у нас в команде около 15 человек. Вылетать на каждый турнир, быть у каждого в углу, это очень долго, это поддавливает тебя. Если он что-то делает, он делает на максимуме. Он выгорает эмоционально и его может уже не хватать на семью. Я его понимаю и рад, что он так решил.
— В одном из интервью вы сказали, что у вас есть лошадь.
— Была. Мне ее подарил Ислам Махачев. Английской породы, Босфор, но у меня было мало времени, плюс был запрет от отца — вдруг она меня столкнет, ударит, травму нанесет. И я свою лошадь передарил Сайгиду Изагахмаеву. Завершу карьеру, заведу себе коня, буду заботиться, морковью кормить, сахаром, яблоками… И кататься.
***
Прямые трансляции турниров по смешанным единоборствам смотрите на федеральном канале «Матч ТВ» и тематических каналах холдинга, а также на сайтах matchtv.ru и sportbox.ru.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
