По ходу этого интервью Шарабутдин Магомедов признается — в Дагестане сложно отличаться с фамилией Магомедов: «Даже в классе всегда есть 5-6 Магомедовых, поэтому я стал Шарой Буллетом. Так меня знают».
Если набрать в YouTube Шара Буллет, причины его популярности станут легко понятны: нокаут в бою с Аллахвердяном собрал 631 тысячу просмотров (Шара ловит соперника левым боковым на отходе), 614 тысяч человек увидели бэкфист, попавший по Сергею Мартынову, и еще 300 тысяч — пятку в голову в бою против Жоэля Дос Сантоса.
При этом Шара с очень броской внешностью находит себя в YouTube-промоушенах. Там его фамилия может появляться в одном заголовке с Даной Борисовой (1,1 млн просмотров) или Александром Емельяненко (3 миллиона).
— Давайте уточним, как у вас правильно имя пишется? И почему именно так?
— Оно на русском языке звучит с буквой «П». На моем родном, аварском языке — «Б». На арабском вообще звучит через «Ф», и правильный арабский вариант — Шарафудин. Но в аварском ставят букву «Б», и в паспорте у меня тоже «Б». Ну и пошло дальше.
— Большинство бойцов из Дагестана, с кем я общался, родились в небольших городах, селах, кто-то даже в Нижнем Тагиле. А вы ведь из Махачкалы?
— Да, родился в Махачкале, район кинотеатра «Россия». Сейчас это уже почти центром считается, а раньше скорее окраинным районом было.
— Отец тоже спортсмен?
— Знаю, что он любил драться, как и я. Но не в профессиональном спорте, профессионально никто в семье не занимался, именно на улице. В молодости часто натыкался на его драки. Бывало, шел из садика домой, а он во дворе с кем-то дрался уже.
— Вы же сначала на футбол попали и только потом в единоборства?
— Футбол я любил. Мне футбол и помог в ММА, потому что он координацию, моторику развивает. В боксе я на ногах хорошо двигался. Но мне именно играть нравилось, а когда тренер давал задания — распасовки и всякое такое, — это не очень хотел делать. Нравилось играть нападающим, но меня все просили на воротах стоять. Когда пару раз вставал на ворота, хорошо выглядел, спасал команду. А мне скучно было, ведь там надо сидеть, ждать момента. В итоге на ответственные игры меня ставили в ворота, а так могли сказать: «Ладно, играй, где хочешь».
— Говорят, что от футбола удары ногами остаются?
— Вагаб Вагабов тоже в футбол играл. Помню, мы вместе ходили, просто к разным тренерам. Он за годы постарше играл… И сейчас он лоукиком ударил Бархударяна, как пенальти пробил, — тот сразу лег.
— Как думаете, кто из бойцов ММА лучше всех играет?
— Точно могу сказать, что я на воротах лучше всех стою. Когда тренировался, мы участвовали в чемпионате Дагестана по 1993/94 годам. Бывало, меня просили сыграть в воротах за 1992 год, когда у них своего вратаря не было. За сборную Буйнакска играл на воротах. Становился лучшим вратарем Буйнакска, был лучшим вратарем зоны Дагестана.
У нас был клуб «Алмаз». Тренер — хочу его отдельно выделить — ничего, никакую зарплату за это не получал, был обычным плотником. Просто приходил на стадион постоянно и в итоге собрал команду, начал с нами ездить на игры, заявлять на турниры. Мы стали лучшей командой в Буйнакском районе.
— Вы рассказывали историю, что завязали с футболом из-за уличной драки. Тренер говорил вам садиться в автобус, а вы выбрали подраться, а не ехать в Буйнакск с командой. В чем был конфликт?
— Мы играли против команды Кизилюрта. И у Буйнакска с ними всегда были принципиальные матчи. Когда они к нам приезжали, их побили очень сильно, ребро одному сломали. Потом, когда наша команда поехала в Кизилюрт — меня, слава богу, тогда не было, — наших жестко подкинули на том матче. Они позвали уже не просто футболистов, а всех спортсменов, бойцов, напасть на нашу команду.
И был третий матч в нейтральном городе — в Махачкале. Там уже у меня драка сложилась. Изначально была острая ситуация — я же родился в Махачкале, у меня там друзья. Кизилюртовская команда начала себе позволять лишнего, а я долго не ждал — позвонил друзьям. Мы собрались в парке, было много людей, но по-честному решили выходить один на один. А надо было уезжать, и тренер говорит: «Или ты садишься в «Газель» и едешь с нами обратно в Буйнакск, или ты больше не игрок нашей команды».
А там уже такая ситуация была, что мне надо было выйти один на один, решить вопрос. Не стал слушать тренера и пошел драться. Представляете, столько людей собрал, а потом сел и уехал! Вот ты с какими мыслями уедешь?!
— Сколько времени прошло между уходом из футбола и началом занятий боксом?
— А уже параллельно занимался к тому времени. Где-то на бокс ходил, где-то на панкратион, где-то просто на улице дрался. Меня на первую тренировку по боксу привел брат. Просто чтобы посмотреть. На второй мне тренер предложил просто грушу побить — показал один удар и все. На третью пришел, а там как раз спарринги были. Тренер сказал: «Тебе в спарринги рано пока, ты еще пока ничего не знаешь. Иди просто грушу побей».
Спокойно бью грушу, никого-ничего. И тут подходит пацан, который уже года два занимается, и хочет почему-то со мной спарринг. Может, потому что я тогда рыжий был, выглядел чуть… сладко. Но по-уличному умел уже драться. И он мне говорит: «Давай в спарринг встанем». Отвечаю: «Это не я решаю, если тренера уговоришь, вперед». Он пошел к тренеру. Уговорил. Тренер меня спрашивает. «Да-да, согласен», — говорю.
Брат дал мне перчатки пробитые, встали мы в спарринг. Такая сразу заруба началась! Попадаю, прямо кулаком чувствую. А тот стоит. Я удивлен, обычно на улице падали, когда такой удар попадал. Второй раз попадаю — снова стоит. Уже принцип включил, начал с ним рубиться, снова хорошо попал. Тот отвернулся, заплакал. Тренер говорит: «В воскресенье чемпионат города, будешь там драться». А это пятница была. Домой пришел, маме говорю: «У меня скоро соревнования, мне много есть нельзя теперь». Мама в шоке: «Ты же только записался, какие соревнования?!» А это была только третья тренировка. 13 лет, как сейчас помню, на 45 кг дрался. Стал третьим: первый бой выиграл, а в полуфинале сопернику отдали.
— Буйнакск же считается боксерским городом?
— Да, там сильная школа бокса была. Раньше если парень приезжал на боксерские соревнования из Буйнакска, уже было понятно, что это хороший боксер. Занимался и там, и в Махачкале. У меня бабушка с дедушкой жили в Буйнакске. К ним ездил на каникулы, просто так мог приезжать.
— В Дагестане принято знать свое родовое село. Знаете, откуда ваши предки?
— Мое родовое село — аул Гуниб. Во времена Имама Шамиля, когда была война с Российской империей, последняя битва происходила именно в Гунибе. Там была ситуация, что 300 жителей нашего села приняли у себя Имама с его двумястами людей, хотя знали, что на него надвигается 40-тысячная армия. Он начал строить укрепления, но что могут сделать 400-500 человек против сорокатысячной армии. Мои односельчане, мои предки, дали ему приют, сражались с ним до конца. Мы проиграли в той битве, и за это царь решил нас примерно наказать. Около года в кандалах предки скитались по Дагестану без своего села, а на месте Гуниба построили казармы. Через какое-то время нам дали поселиться на камнях, и сейчас на этом месте уже есть два немаленьких села — Аркас и Манасаул по 100-150 хозяйств. Но до сих пор нам не дают вернуться в родовое село Гуниб. Надеюсь, когда-нибудь мы вернемся и сможем быть похороненными рядом со своими предками.
— Вы выкладывали видео с тренировок где-то в горах. Это где было?
— Это как раз Гуниб. Потому что каждый раз хочу туда вернуться. Там земля, воздух, горы моих предков. Каждый раз, возвращаясь туда, чувствую прилив сил. Сейчас там построили базу, которая называется «Крепость Шамиля». Буду там всегда первый этап подготовки проводить, сборы там чаще делать. Это место наполняет мое сердце и кровь силой.
— Какое у вас самое большое достижение в любителях?
— У меня долгий простой был, да и соревнований не так много. Или, например, перед чемпионатом Дагестана я себе руку сломал. Потом приехал в Москву, где меня брат привел в секцию тайского бокса. Стал чаще выступать по тайскому. В Москве в студенческие годы денег было не много, а тренировки дорого стоили… Я не привык, что за тренировки надо большие деньги платить… Бывало, приходил в тот зал, где говорили — «первая тренировка бесплатно». Эту первую тренировку проводил и шел в следующий зал, где тоже первая тренировка была бесплатной.
Али Багаутинову (22-7 в ММА, бывший претендент на титул чемпиона UFC. — «Матч ТВ») я должен денег за два месяца тренировок. Он тренировал в зале на «1905 года». Ходил месяца три-четыре и не заплатил. Он постоянно говорил: «Мне надо платить за аренду, за свет». Стыдно стало, перестал ходить. Потом бирманский бокс был, тренер Денис Владимирович. Хороший тренер, принял меня. И еще появился Низам Ашуралиев, тоже достойный мужик. Вот про них всегда скажу, что это люди, которые мне помогли.
— «Большой простой». Это из-за операций на глазу?
— Помню, был чемпионат России по тайскому боксу. Почему-то я в раздевалке один глаз закрыл и понял, что второй у меня не видит. Удивился, проверил еще раз, потом еще раз. Тренеру сказал про эту ситуацию, а он говорит: «Не бери в голову, все нормально. После боя разберемся, покажем врачу».
Ну и я решил, вдруг тренер подумает, что просто перед боем так пугаюсь. Есть же ребята, которые перед боем начинают: «Я болею… Я умираю». Перестал об этом говорить. И после соревнований тоже не пошел и не проверился, выступил еще на одном турнире. А потом мне предстоял принципиальный профессиональный бой с одним соперником, реванш. И за две-три недели говорю тренеру: «Я уже твое лицо плохо вижу, только очертания». Решили показаться офтальмологу. Но я к нему не пошел — чувствовал, что он меня будет отговаривать от боя. В итоге вышел, подрался, выиграл. Потом проверил глаза, а мне говорят: «Ты можешь зрение потерять, тебе надо срочно операцию делать». Ну, и начал их делать.
— Вы сказали, что сделали восемь операций на глазу. Это дорого вышло?
— Прилично денег отняло. А ведь я в тот момент был на попечении у родителей. В сложную ситуацию попал — два года не тренировался, не дрался. В принципе, можно всю мою карьеру разделить на «до» и «после» той травмы. Но после нее я собрался с мыслями, друзья в меня верили, и все получилось.
— Как выглядят операции на глазу?
— До операции большего всего боялся укола в глаз. Смотрел такое видео. Очень неприятно. Думал, что это самое неприятное, что может быть. И были такие операции, когда укол в глаз надо было ставить, где его вытаскивали, можно сказать. В этот момент дают местный наркоз, но ты чувствуешь все.
— «Вытаскивали глаз»?
— Они его протыкают с двух-трех сторон. Вроде бы один прокол — это камера, а два других — там что-то откачать, закачать. У меня много этапов было разных, глаз помучили конкретно.
— Какая финальная рекомендация от врача была?
— Врач говорит — самое плохое, что могло у тебя с глазом случиться, уже случилось. Поэтому можно заниматься.
— Вы же какое-то время жили в Таиланде и в Китае дрались?
— Да, в Китае было много выступлений. Мне еще там менеджер говорил: «Выходи, у тебя хорошо получается вырубать». Выходил. У меня правда быстро получалось вырубить. И это закончилось тем, что со мной после пяти нокаутов в первых раундах стали отказываться драться. Начались проблемы с боями. Потом мне предложили бой в России. Подрался здесь, но меня засудили на Fair Fight в Екатеринбурге (февраль 2019 года. — «Матч ТВ»). Был слишком зол на себя, чувствовал, что надо что-то менять. А у меня на тот момент и денег не было на тренировки. Понял, что надо либо серьезно отнестись к тому, что делаю, либо оставить спорт.
Купил билет в Таиланд. Мне там стали организовывать бои на стадионах, платили тысяч по 10 за поединок, если на наши деньги. Потом мне подфартило — стали давать бои в Китае. Летал туда, и заработанные деньги можно было тратить на жизнь, на пропитание.
— Помните какую-то конкретную сумму, на которую приходилось жить неделю, две, месяц?
— Было такое, что провел бой в Китае, отдал все долги, на месяц закрыл аренду квартиры и байка, и у меня осталось 2500 бат. Это 5000 рублей. Мне пришлось посчитать, сколько на день нужно, когда до следующего боя две недели. Тогда купил за 400 бат плиту, рис и на эти 2500 бат две недели прожил. Дома сам готовил рис, курицу. Был так рад, что на две недели денег хватило.
— Были в тот момент неизвестные оппоненты, которые удивили?
— Там был иранец, оказался очень сильным. В каждом раунде был уверен, что бой закончу. Но он выходил на новый раунд, и как будто бы свежий человек. Что-то с ним не то было, я об него оба кулака сломал. Всего себя отдал за эти пять раундов, колошматил его, как автомат. Даже удивился, что мне сил хватило, потому что так интенсивно давно не дрался. Недавно, к сожалению, узнал, что он закончил свою жизнь самоубийством.
— Кто вам дал самый жесткий бой или спарринг в вашей карьере?
— В спаррингах мне нравилось с Василевским боксировать. Слава — это уровень «машина», просто в боях у него чуть не идет в последнее время. А так мне с ним нравилось работать, он темповой. И есть еще у меня друг Джамал Юсупов, в стойке он мне самую большую конкуренцию составлял. Он сейчас № 1 мирового рейтинга в тайском боксе, выступает в категории до 70 кг в One Championship.
— Обычно техничным ударникам сложно осваивать борьбу — как вы учили партер для ММА?
— В борьбе я был самоучкой. У меня все друзья в Дагестане — это борцы. И все время их там как задира просил: «Что ты умеешь? Чему научился? Давай покажи». Мы начинали с ними бороться, и так я учился. Даже конкуренцию составлял какую-то ребятам, которые давно занимаются борьбой. Какие-то азы у меня были, когда в Москву приехал. Стал у Али Багаутинова тренироваться, потом на панкратионе.
— У вас нет ощущения, что вашу борьбу пока некому было проверить в боях ММА? Не опасаетесь, что первый мастер спорта по вольной борьбе, выйдя против вас в бою, доставит проблем?
— Если именно мастер спорта по борьбе, то мне точно не будет тяжело. Потому что мастер спорта по борьбе — это необязательно хороший боец ММА. К нам в зал приходят серьезные борцы, у них хватает сил на один-два перевода со мной. Но когда надо переводить в третий раз и силы заканчиваются, уже другая игра начинается. Все, с кем я дрался, пытались мне в ноги проходить, значит, все они были борцы. Говорят, что я не дрался с топовым борцом. Жакаре, Пальярес? Хотел бы с ними подраться. Скажите с кем?
— С любым из топ-5 лиги АСА.
— 84 кг в АСА — даже не знаю, кто там дерется. Мне все говорят — иди в АСА, а я не знаю, с кем там драться. Саламу Абдурахманов там есть, но я не знаю, как он дерется. Просто знаю, что он есть и мне неинтересен бой с ним. Магомедрасул Гасанов? Его каждый день в зале вижу, он мой близкий, мы вместе тренируемся. Фролова знаю. Но они все проигрывают, у них там так: один бой выиграл, один проиграл. Что они такого сделали, чтобы я сейчас все оставил и пошел с ними драться? Это они должны хотеть со мной драться.
— Простой пример: в Bellator недавно Ярослав Амосов дрался против крутого ударника Дагласа Лимы и просто залежал того в пяти раундах. Почему с вами такого не произойдет?
— Ярослав Амосов показывал дагестанскую борьбу. Это именно Манаповская борьба, которой Манап учил. Все эти переводы, что он делает, у нас в зале все такими переводами бросают. Просто Даглас Лима этих приемов не знал -— они вроде легкие, но очень эффективные. Каждый день именно от таких переводов на тренировках защищаюсь. Хабиб делает такие же. На одну сторону склоняет, когда соперник вес тела на одну ногу переносит, его валят. Мы каждый день такие переводы тренируем у стены в зале Расула Магомедалиева. Там такие борцы, от которых не убежишь. Они тебя по-любому к стенке прижмут, и надо будет защищаться.
— За последние полгода вы у кого-то выигрывали приемом на тренировке?
— Даже не знаю. Мне кажется, даже попытки не делаю. Приемы умею делать, но попыток не делаю. А! Треугольник как-то сделал на спаррингах. Вот его делаю, а другие болевые — нет. Мы их отрабатываем, но мне хочется добить, чтобы искры были в бою.
— Вы же говорили, что ездили в Бразилию учить бразильское джиу-джитсу.
— Поехал бразильское джиу-джитсу учить, а все ударники там со мной в стойке рубятся. Понравилось с ними работать: в Дагестане людей, которые приходят на спарринги, ты уж как-то сильно не будешь бить, и они тебя так сильно не бьют. А в Бразилии реально бьют, чтобы мне кукушку с головы снести. Когда вижу, что человек хочет меня вырубить, у меня адреналин реально зашкаливает, это мне начинает нравиться. В этом плане много набрал, там хорошие спарринги были.
— Кого-то запомнили?
— С Андре Мунизом (23-4 в ММА, № 10 в рейтинге UFC) хорошо спарринговали. Это тот, кто недавно Жакаре сделал болевой. Правда, он больше в партере, в стойке не тянул со мной.
— Вы вызвали Александра Шлеменко, он довольно спокойно вам ответил. Примерно этого ждали (Магомедов вызвал Шлеменко до боя с Иличем)?
— Наверное, понимал, что вся эта заваруха была, чтобы Александр с Магой в итоге подрался. А если бы он вместо Илича со мной подрался, мало ли как бы этот бой закончился. Мне все время говорят, что я не дрался с топами: тут у кого-то не у того выиграл, там не у того. Все время хотят, чтобы я подрался с кем-то другим. Ну с кем мне тогда драться? Шлеменко знаю, известное имя. Вот ему вызов кинул, возможность предоставил. С Минеевым хотел бы подраться. Не получается.
— Было непонятно про Минеева. Вы вроде раньше вместе тренировались, спарринговали. Вы бы с ним подрались?
— Мы дружим, он мой товарищ по команде. Давно друг друга знаем, он даже больший профессионал, чем я. Может отключить этот момент, хладнокровно отработать. Думаю, я тоже.
— В каком зале тогда вам готовиться?
— Думаю, что он будет у Расула [Магомедалиева] в Махачкале, а я у Гора в Москве.
— Почему в Екатеринбурге вы называете громко фамилию Шлеменко, а фамилию Минеев — только отвечая на вопрос про Шлеменко?
— Как я в Екатеринбурге вызову Минеева, если он не боец RCC? Если он чемпион Fight Nights? Я в Fight Nights три боя провел и каждый раз говорил, что хочу быть номером один, что пришел за поясом. Ну как еще людям дать понять, что я его вызываю, хочу с ним драться? Уже во всех интервью говорю, что хочу драться с Минеевым. Если с Минеевым не дают, тогда говорю, что со Шлеменко бы подрался. В ММА Шлеменко большего добился, чем Минеев.
— В промоушене «Наше дело» вы участвовали в Гран-при, где главным призом была квартира. Чем эта история закончилась?
— В итоге ее разделили на троих и деньгами отдали трем чемпионам. Общая сумма получилась шесть миллионов.
— Получается вам отдали два миллиона. Нормально или рассчитывали на большее?
— Думал, будет три с половиной. Мне вообще-то [в Fight Nights] давали 2,5 миллиона за бой с Бархударяном в феврале. От него отказался ради финала Гран-при. Думал, что больше получу, и хотел закончить историю.
— Как у вас сейчас быт выглядит?
— Сейчас в Махачкале снимаю квартиру, все моменты у меня настроены: семья там, жена мне помогает. Чтобы купить свою квартиру, нужно еще чуть-чуть подсобрать. На последний этап подготовки всегда к Гору приезжаю в Москву. Живу прямо в спортзале, у меня там свое место есть. На самом деле к последнему бою с Мартыновым подходил как никогда серьезно: и режим, и сладкое с мучным убрал за месяц до боя (бой состоялся 13 августа. — «Матч ТВ»). Раньше просто любил драться и делал все что хочу. А теперь понял, чтобы с топ-1 конкурировать, нужно серьезно подходить.
— Чувствуете, что могли бы побить Израэля Адесанью (чемпион UFC в категории до 84 кг)?
— Да, думаю, мог бы. Вижу, что у него борьба не лучше моей, это 100 процентов. Ноги и руки у него также не лучше. И Перейра, и Адесанья, думаю, у нас был бы с каждым из них конкурентный бой.
— Сколько вы весите между боями?
— Просыпаюсь утром — 90 кг.
— Когда появилось видео с вашей дракой в торговом центре, вы взяли трубку и прокомментировали произошедшее. Обычно спортсмены так редко делают. Почему решили ответить?
— Интервью не хотел давать и не знал, откуда у вас мой номер. Тогда не обращал внимания, кто звонит, потому что звонков было очень много. И просто без конца отвечал всем. Когда вы позвонили, хотел сказать «это не я» и отгородить это все. Но потом увидел, что все уже знают, подумал: если скажу, что это не я, будет вообще некрасиво выглядеть — будто сказал и пробалаболился.
— Вы сами не почувствовали, что вас после того интервью стало проще понять?
— Ну да, там же сначала шло так, будто я его за поцелуй избил. А побил его, потому что он меня ударил и прилюдно оскорбил. И такими словами, которые я не мог пропустить.
— В интервью вы сказали, что по человеку видно, что он собирается бить, и в той ситуации было так же. Как это можно понять?
— По опыту знаю эти моменты. Во-первых, видно, что человек уже к словам невосприимчив, взгляд такой, что он тебя уже не слышит. Ты ему говоришь, а он не отвечает, просто чего-то ждет. Во-вторых, видишь, что у него кулак зажимается, он чуть отступает, чтобы расстояние было для удара, и в этот момент может кулак назад оттянуть.
— А что тогда делать надо?
— А вот в тот момент я сам не знал, что делать. Представьте, вижу, что он хочет ударить. Но, думаю, если его опережу, это будет катастрофой для него, а про меня все подумают, что мне показалось. Скажут: «Ты больной, тебе лечиться надо». Отпрыгнуть от него — тоже странно будет смотреться: боец и от простого парня отпрыгнул. Понял, что могу его удар выдержать, это давало мне какую-то силу, прочность. Еще стал подходить, понимал, что расстояние сократится, кулак меньшую скорость наберет. Подошел, и он ударил. Пришлось вытерпеть, что делать.
— Вы рассказывали, что у вас возникают уличные драки. Кто вообще может захотеть подраться с профессиональным бойцом вашей комплекции?
— Не знаю. Сейчас, допустим, уже узнают, это проще. Тебе уже не надо что-то доказывать, говорить: «Э, братан, я мастер спорта». Просто в Махачкале, если так начнешь говорить, наоборот, подумают: «Да он гонит, давай-ка его проверим». И каждому доказывать, кого ты не знаешь, много времени пройдет. Тем более в моем поселке в Махачкале меня знают, но люди с чужого поселка — уже нет. А я еще в детстве так выглядел: милый, рыжий мальчик; худой, но при этом любил подраться. Все думали, что со мной надо себя проверить.
— У вас хоть раз пытались что-то забрать?
— У меня один раз телефон украли. Один черт, он был на лет 10 старше. Если бы он хотя бы забрал его, еще ладно. А он попросил позвонить, историю рассказал, что ему очень нужно. Ну, я доброту проявил, а он просто как «фух» — дал по ногам, и все. Пока я шаг сделал, он уже метров сто пробежал. На следующий день приехал мой брат, друзья, очень много людей про это узнало. Ходили по всему городу в надежде, что он на глаза попадется. Прочесывали каждую улицу. Не нашли.
— Когда и с кем вы в следующий раз подеретесь?
— Есть незаконченная история в одном из российских промоушенов. Есть вот этот бой с Рагозиным, про который вы сейчас сказали. По финансам самое хорошее предложение у меня от Камила Гаджиева в АМС Fight Nights. Он просто сказал мне, чтобы сообщил, когда буду готов. Теперь надо подумать.
