Никите Мирошниченко 25 лет, его статистика в профессиональном боксе 12-0 (4 боя в США, 8 — в России). В 18 лет дебютировал в профессионалах в Бруклине, готовился в Америке, потом тренировался в Москве и дома, в Новосибирске. В прошлом году приехал в Калифорнию и попал на спарринги к Саулю Альваресу, одному из самых высокооплачиваемых и популярных боксеров современности. Лучшему боксеру вне зависимости от весовых категорий по версии нескольких изданий.
— Потом у меня закончилась виза, я приехал в Россию, чтобы ее продлять, этот процесс затянулся. Вмешалась пандемия, и я в итоге остался в России на какое-то время. Чтобы не простаивать, заявился на турнир класса А в Самаре от новосибирской федерации. Со мной приехали мои близкие люди, и я провел три боя. Там же понял, что порвал крестообразную связку в колене. На видео с полуфиналов даже видно, как колено вывернулось. Финал боксировал уже с разорванным крестом. Так что теперь надо сделать операцию, а затем получать рабочую визу, — рассказывает Мирошниченко.
— Какие планы отменились из-за операции?
— Я должен был ехать на спарринги в Мехико к Хэмми Мунги (38-0 в профессиональном боксе. — «Матч ТВ»), помогать ему готовиться к бою за пояс WBC, потому что у него запланирован бой с Карлосом Адамесом и после этого он мог бы выйти на Джермалла Чарло. И у меня самого должен был быть бой на DAZN в андеркарде этого поединка.
Я на связи со своим тренером в США Джо Варгасом, он тесно общается с Эдди Рейносо (тренер Сауля Альвареса) и с отцом Канело, которого зовут Чепо. С самим Канело у меня нет связи, хотя даже на соревнованиях кто-то подходил и спрашивал: «А что, нашу трансляцию Альварес будет смотреть?». Но я понимаю, что это точно не так.
— И вы поехали на любительский турнир в Самару?
— Ну да, сейчас же профессионалы боксируют на Олимпийских играх, то есть это не запрещено. Сам я против такого подхода, но если есть возможность, решил съездить, проверить себя. У меня в основном была физподготовка перед турниром, и только неделю я спарринговал. В остальное время: бег, лапы и кондиции.
— Вы приезжаете с 12-ю боями в профи на любительский турнир, значит ли это, что вы считаетесь там фаворитом?
— Я сам котировок не видел, да их и не было на таком турнире, но так по уровню мне показалось, что это еще дети. Но, конечно, я понимал, что профессиональный и любительский бокс отличаются. Три раунда очень быстро проходят, у меня уже темп другой, подготовка другая.
— Теперь у вас в инстаграме* есть пост, где вы говорите, что судейство в финале турнира было предвзятым, тренер вашего соперника сказал вам «едь в свою Америку» и вам предлагали сняться с финала.
— Вы смотрели бой?
— Ну да, вы в финале (на 1:38:40) боксируете с Рашитом Юнусовым из Петербурга. Мне показалось, что первый раунд равный, во втором вам считают нокдаун, хотя там нет явного нокдауна и нет касания пола третьей точкой, в третьем вы перебиваете соперника и есть похожий момент, чтобы ему посчитали нокдаун, но счет не открывают.
— Во-первых, первый раунд, как мне показалось, я выиграл. Я начинал атаки, заканчивал их, вел бой. Сопернику приходилось подстраиваться под меня, под мой темп. Во-вторых, да, в любителях необязательно касаться канваса пятой точкой или перчаткой для фиксации нокдауна, но и нет такого правила, что при нокдауне счет обязательно 10-8, как в профессионалах. Я не спорю, попадание там было, но нокдаун там можно было не отсчитывать. Не отрицаю, пропустил левый прямой, начал уходить в сторону, поставил ноги близко и чуть равновесие потерял. Сразу же собрался в стойку, начал бить правый навстречу, потому что у меня правая часто залетала, и он из своей стойки левши пробил правый сбоку. Мой удар не доходит, а он попадает (момент на 1:44:35). И все, мне стали отсчитывать. Паники у меня не было, я спокойно ходил в бок и в сторону, меня не шатало.
Третий раунд вроде бы я забрал без вопросов. Мог бы я сделать этот бой лучше? Да, но бой уже прошел, что сейчас об этом говорить.
— Вы после боя подошли в угол соперника и о чем-то поговорили. О чем?
— Диалог не очень сложился. Я по ходу этого боя и других боев чуть-чуть общался с соперниками. Ничего плохого не говорил, даже кому-то подсказывал. Здесь уже в кураж вошел после нокдауна, начал по нему попадать и почувствовал, что он боится, начал отступать. Я сделал разножку, он руками развел, и вроде бы все. Но зачем-то его тренер, который предлагал мне сняться с боя, стал кричать «едь в свою Америку». Рашит его поддержал.
Они стали это вдвоем кричать, я решил подойти и сказать: «Давайте не будем ругаться, хороший бой».
Руку подняли не мне, тренер стал дальше это все обострять, что-то еще сказал негативное в мой адрес. Парень, который выиграл, сказал: «Приезжай в Питер, побоксируем в нормальных перчатках». Если он хочет по профи бой провести, то вообще без проблем.
Мне не понравилось, что мне кричали «едь в свои Штаты», я не американец, я русский, просто весь профессиональный бокс — он там, в США. Не знаю, почему они так реагируют на то, что у меня там что-то получается.
— Что значит «предлагал сняться с боя».
— Там, в Самаре, после полуфинала вечером мне позвонил тренер соперника. Сначала сказал, что у него [у Юнусова] сломана рука и они не могут побоксировать. Но вроде он и в бою бил этой рукой, и после боя ей нормально двигал. Я сказал: «Тогда снимайтесь», я же приехал за свой счет, прилетели мои близкие, и просто провести два боя и сняться в финале меня не устраивало. Утром на взвешивании он снова подошел, рядом стояли другие ребята, даже мой соперник слышал этот разговор. Мне стали что-то говорить: «Неужели ты не понимаешь… Не хочешь встать на нашу сторону…». Но я не очень уважительно отношусь к таким тренерам, которые таким образом хотят добиваться результата.
— Вы говорили, что тренер предлагал вам деньги за отказ от боя.
— Он мне позвонил вечером, говорит: «Ты понимаешь, о чем я хочу поговорить?» Я сказал: «Нет». Хотя я догадывался. Сначала он говорил, что, мол, этого пацана он тренирует параллельно, плохо подготовился. Но я тоже боксировал и с травмой, и без нормальной подготовки. В шутку говорю: «Если у вас миллион рублей есть, то можем поговорить». Они говорят: «Миллиона нет, давай мы тебе билеты оплатим». Видимо, потому что я сказал, что приехал за свой счет. А на взвешивании уже конкретная сумма прозвучала. Что-то около 50 тысяч рублей.
— 50 тысяч рублей за то, чтобы вы снялись с боя?
— Да.
— Как вы поняли, что вам звонит тренер соперника, и как он нашел ваш номер?
— Один парень, кто прилетел на турнир с нами от Сибирского федерального округа, сказал, что меня ищет такой-то человек, но я еще не знал, что ищет тренер соперника по финалу. Спросил, можно ли дать мой номер. Я сказал, что да, и вот такой разговор состоялся.
— Мне не понравилось, что сейчас в инстаграме* у Федерации бокса Санкт-Петербурга выставляют нокдаун, рассказывают о победе. Но сначала они удалили мой комментарий под этим постом, а потом вообще комментарии скрыли.
- Пост с закрытыми комментариями
— А тренер моего оппонента у себя в инстаграме* написал: «Отправляем в Америку. Дорого». Я хочу, чтобы люди об этом знали и поэтому рассказал.
— Вы уверены, что человек, который вам звонил, и тренер вашего соперника — это один и тот же человек.
— Да, потому что когда он ко мне утром подошел на взвешивании, он сам сказал: «…мы с тобой вчера разговаривали». И во время боя в углу был он же.
— Вы говорили, что выиграть этот турнир могло быть важно, потому что за победу в финале дают звание «мастер спорта».
— Возможно, поэтому (соперника Мирошниченко объявили как кандидата в мастера. — «Матч ТВ»). Я сам своего «мастера» ждал несколько лет. Мне исполнилось 18, выиграл турнир класса А, отправили в Москву документы на присвоение, но по какой-то причине через полгода сказали, что мне мастера не присвоят. Спустя четыре года я выиграл еще одни такие соревнования. Причем выиграл три турнира за год, и мне только тогда присвоили.
— Вчера у нас на сайте вышло интервью боксера, который в 23 года говорит: «У тебя почти нет вариантов стать чемпионом России без поддержки».
— За себя могу сказать так: я представитель новосибирской школы бокса, у тренеров, у кого я тренировался, не было возможностей, чтобы меня тащить на громкие соревнования, чтобы с судьями общаться. В сборной по юношам мной были заинтересованы, но я даже до призов ни разу не добрался: где-то самому не хватило, где-то меня откровенно сливали. Точно такое было два раза. Когда на последней России по юниорам меня слили, я через месяц уехал в Америку и дебютировал в профессионалах. Насколько я знаю, там [на чемпионатах России] даже проговаривается, кто будет в призах. Из каких-то положительных примеров на ум приходит только Альберт Батыргазиев, который приехал на Россию и, будучи КМС-ником, в первом же бою разобрал заслуженного мастера спорта Владимира Никитина. Не знаю, как так получилось. Обычно такого не бывает.
— Мы разговаривали, когда стало известно, что вы спаррингуете с Саулем Альваресом. Кроме того, что из этого получаются отличные фотографии для инстаграма*, это реально ценный опыт?
— После таких спаррингов действительно начинаешь больше верить в себя, это отличный опыт. Но я бы выделил еще спарринги с Карлосом Адамесом (21-1 в профессиональном боксе. — «Матч ТВ»). Очень жесткий панчер, очень жестко бьет. В последнем бою он выиграл у Сергея Деревянченко, на мой взгляд, уверенно, а Сергей на равных боксировал с Геннадием Головкиным. С Карлосом мы спарринговали дважды: в 2015-м, когда я приезжал, и сейчас. У него очень жесткие удары, и когда оказываешься с ним в ринге, лучше чувствуешь, что ты сам можешь.
Читайте также:
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
