Трехкратный чемпион мира рассказал «Матч ТВ» о том, почему он закончил спортивную карьеру за два года до Олимпиады в Корее, что не так с Дмитрием Малышко и в чем преимущества группы Шипулина.
Иван Черезов объявил о завершении карьеры в марте 2016 года. А уже в начале июня стал руководителем спортивных проектов концерна «Калашников», который находится в его родном Ижевске.
— Как сейчас проходит ваш день?
— Все кардинально поменялось. Рабочий день начинается в 8:30 утра и заканчивается в пять вечера. У меня больше разъездной вид деятельности. Командировок стало больше, но по длительности они уменьшились. Если я раньше уезжал на три недели, то сейчас бывает на день-два.
— Что входит в ваши обязанности?
— Взаимодействие с Союзом биатлонистов России, спортшколами, спортсменами, сборной командой. Все, что связано с биатлоном, идет через меня. Помочь, подсказать, наладить контакт, чем-то обеспечить ребят. Теперь связь между спортсменами и концерном «Калашников» стала теснее, многие вопросы решаются быстрее.
— Часто ездите на этапы Кубка мира?
— Пока всего один раз — в Антхольц. И то вырвались на два дня выходных. Но со спортсменами общаемся постоянно. В мае тут недалеко проходили сборы, в сентябре был чемпионат России в Чайковском, в ноябре я специально ездил к ребятам в Ханты-Мансийск по рабочим вопросам. Контакт есть постоянный, тем более мы с Антоном Шипулиным и многими другими ребятами — друзья.
— А с теми, кто уже закончил, общаетесь?
— С Максом Чудовым виделись недавно, когда в Ижевске проходил чемпионат России общества «Динамо». Еще сюда приедет. Он же в органах работает, и у него будут соревнования в марте. С Колей Кругловым тоже периодически встречаемся. Общения, конечно, стало меньше, чем раньше, когда по 8 месяцев в году жили вместе и видели друг друга чаще родных.
— У вас в машине наверняка сейчас полный багажник винтовок?
— Нет. Это когда был спортсменом и ездил на соревнования, которые проходили рядом, возил с собой винтовку, но у меня всегда были все разрешающие документы. Когда останавливали сотрудники ГИБДД, то я им, конечно, не говорил, что патроны и оружие везу. Зачем вводить их в стресс?
— Конструкторское искусство изучаете?
— Я стараюсь вникать в процесс, особенно в механику. Когда ты спортсмен, о многих вещах не думаешь. Главное, чтобы винтовка отработала безотказно. Мастера, которые работают в сборной команде, всегда проводили осмотр и быстро все поправляли, если были жалобы. Поэтому раньше в это не вникал и сейчас конструкторское искусство дается достаточно сложно.
— На лыжи часто встаете?
— В меньшей степени. Не как раньше по два раза в день, а раз в неделю с семьей катаюсь. Просто с 9 лет ты занимаешься одним и тем же. Это же циклика — монотонная работа длительное время. Приедается. Первые полгода вообще не хочется двигаться в таком ключе. Ни велосипед, ни ролики, ни лыжи. Зато хочется хоккея. Это совсем другое направление. Вот в него с удовольствием играю.
— Как вы себя чувствуете в качестве руководителя?
— Всю спортивную карьеру я выполнял работу, которую мне давал тренер. Сейчас же я предоставлен сам себе, могу придумывать задачи и потом их выполнять. Но я не совсем самостоятелен, у меня есть руководитель, общая стратегия и направление развития. Это только деталями ты занимаешься сам.
— Когда вы завершили карьеру, то говорили, что остался неприятный осадок. Этот осадок до сих пор присутствует?
— Последние два года я работал с Крючковым Андреем Сергеевичем. Это один из лучших специалистов в стране. С ним сейчас работает Антон Шипулин. Те знания, которые я от него получил, можно сравнить с высшим образованием в университете. Раньше я бегал на ощущениях, а потом была травма в 2011 году, которая все перечеркнула. У меня было большое рвение вернуться, и я полтора года бегал с болью в ноге, что полностью изменило мои движения. Это было ошибкой, отсюда и неприятный осадок. Если бы я не форсировал свое возвращение, то мог бы еще выступать на Кубке мира. С Крючковым я стал понимать, что и как нужно делать. И, когда ты все осознаешь, то появляется внутреннее спокойствие. Ты становишься уверенным в своих действиях и понимаешь, что нужно для победы.
— Вы думали остаться до Олимпиады в Южной Корее?
— Да. Это была главная задача. Но в феврале 2016-го я понял, что уже не попадаю в команду. Чтобы поехать на Олимпиаду, нужно быть в команде в этом сезоне. Весной 18 мужчин и 18 женщин отбирать уже не будут. Новых лиц в Южной Корее мы не увидим. Сейчас тренеры сборной смотрят только на тех, кто прошел отбор в команду в начале сезона, и будут им уделять все свое внимание до Олимпиады.
— Как восприняли непопадание на Игры в Сочи?
— Болезненно. Это надламывает психологически. Было тяжело смотреть на соревнования. После того, как я вернулся с последнего перед Олимпиадой этапа Кубка мира, было затишье 2,5 недели. Биатлона не было, и я немного успокоился. Но когда стал смотреть церемонию открытия, то расстройство начало накатывать волнами. Первые две недели думал закончить со спортом и заниматься биатлоном вообще не хотелось. Но были люди, которые меня поддержали, и уже в марте я поехал на чемпионат России с большим желанием выступать.
Помогли семья и тренеры. В такой ситуации не надо человека заставлять, гнать вперед, а нужно немножко поменять направление в тренировочном плане. Я стал больше ходить в спортзал, и делал лишь одну лыжную тренировку в день. Болезненный период прошел через месяц.
— Некоторым нашим спортсменам, которые не попадали в сборную, предложили выступать за Корею. Вам такое предложение поступало?
— Андрей Прокунин, который сейчас работает с южнокорейской сборной, мне говорил: «Я же все понимаю. Зачем тебе делать предложение, если ты все равно откажешься?». Он знает, что это невозможно. Я не представляю себя бегущим за другую страну.
— В вашей карьере был другой переход — из сборной Удмуртской республики в сборную Тюменской области.
— Я перешел в 30 лет. До Олимпиады в Турине были разные предложения. Я отказался. До Игр в Ванкувере тюменцы предложили контракт. Я понимал, что это непорядочно. Регион в тебя вкладывается, ты ездишь на сборы, тебя поддерживают. Перейти в другую команду в самый ответственный момент было бы неправильно. Я им сказал: «Сейчас никак. Если только после Олимпиады». Они подождали год и снова сделали мне предложение. Согласился не сразу. Вернувшись домой после Игр, я все обсудил с министром спорта, председателем правительства и президентом республики. Они сказали: «Хорошо». Я все открыто им сказал и после еще долго думал над этим переходом.
— Были люди, которые это не поняли?
— Да. Говорили, что предал и побежал за деньгами. Я думаю, что принес республике достаточно медалей и все сполна отработал.
— Нынешняя работа позволяет смотреть гонки Кубка мира?
— Бывает, что пропускаю. Но все отслеживаю и даже знаю, что внутри команды творится.
— Почему на Кубке мира не получается у Дмитрия Малышко?
— Он на самом деле сильный спортсмен с хорошим потенциалом. Нельзя сказать, что он старый или отбывает чей-то номер. Дима приезжает на российские соревнования и выигрывает. Также и на Кубке IBU. Ему сейчас нужно успокоиться. Он и сам понимает, что где-то не получается и себя перегружает. Также критика СМИ и болельщиков оказывает давление, поэтому происходят срывы на огневых рубежах. Стрельба — это психология. Скорость же он показывает высокую. Я понимаю болельщиков, которые ждут от него, олимпийского чемпиона, медалей. Хочу попросить их набраться сдержанности. Особенно тех, кто регулярно пишет о нем нелестные комментарии.
— Вы никогда не думали, что занимаете в сборной чье-то место?
— После травмы я попал в команду через сито отбора, без всяких привилегий. Первое мое возвращение было в Поклюке, где в спринте я финишировал в седьмом десятке. Убрали сразу же и не дали второго шанса. В Эстерсунде было два случая, когда приезжал на этап, тренеры ставили на «двадцатку» и потом отправляли домой. Также было и в Рупольдинге в прошлом году. Поэтому нельзя сказать, что я занимал чье-то место. Хотя думаю, что про меня писали то же, что и про Диму сейчас. Может быть не в таких ярких тонах.
— Вам сейчас в Ижевске не тесно?
— Было сначала непривычно, когда ты постоянно сидишь дома. Такой период был и после травмы. Тянуло поехать на сборы и на соревнования. Сейчас такого нет и даже хорошо, что больше времени находишься дома. Когда выступал, то не видел, как росли мои старший и средний сыновья. Хоть младшего сейчас вижу.
— Их на лыжи уже поставили?
— Да. Катаются. Для винтовок, конечно, они еще маленькие. Старшему — девять. Он мне один раз сказал: «У нас есть один спортсмен в семье — хватит». Он интересуется географией, хочет путешествовать по разным городам и странам. Поэтому часто расспрашивает меня о местах, где я бывал. Средний сын еще в садике, но у него уже есть предпосылки стать спортсменом. Он ходит в бассейн, увлекается футболом. Может с утра до вечера бегать.
— Тренером стать не хотите?
— Мне кажется это сложно. Если работать с маленькими спортсменами, то нужно одно и то же повторить 500 раз и не сорваться. Это же какое терпение надо... Могу не выдержать. Работа со сборными командами предполагает длительные разъезды, даже больше, чем у спортсменов. У биатлониста закончились соревнования — он поехал домой. Тренеры, как правило, задерживаются в Москве, где продолжается работа организационного плана. Поэтому семью и детей они видят еще меньше. В Европе в этом плане проще. Они ездят недалеко, все рядом - две недели дома, потом на сбор, затем снова две-три недели дома. Это у нас привыкли жить в постоянных разъездах с мая и до апреля.
— По биатлону скучаете?
— Да. Все равно столько лет ты в этом находился. Помогает работа, которая тесно связана с биатлоном. Ты вроде бы в стороне, но все равно рядом.
Текст: Михаил Кузнецов
Фото: пресс-служба концерна «Калашников», РИА Новости/Евгений Тумашов / СБР, РИА Новости/Алексей Филиппов
Еще больше биатлона на «Матч ТВ»
«В Корее меня могут назвать Иль Шин — «первый Бог». Эксклюзивное интервью Тимофея Лапшина
5 промахов IBU, за которые нужно бежать штрафные круги
«Если начну качаться, тогда всем хана». Губерниев отвечает на вопросы зрителей «Матч ТВ»
«Бегали с Йоханнесом Бе по юношам — были сильнее него на две головы». История Максима Цветкова
7 падений в биатлоне, которые плохо закончились
Почему четверо российских спортсменов выступят на Олимпиаде за Южную Корею
«Два-три года назад мне нечего было делать на Кубке мира». История Антона Бабикова
Кто должен зажечь на олимпийской трассе
Молодой Фуркад, нарушение Бьорндалена и много луж. Биатлон в Корее восемь лет назад
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
