- После двух лет паузы — холодный душ: китайцы вернулись на Кубок мира
- Как устроен китайский биатлон
- Что не так с их мотивацией
- Как искать резерв в стране, в чемпионате которой лишь 25 участников вместе с юниорами
- Кто в Поднебесной ставит задачи прославленным чемпионам, а ныне тренерам
- Кто более строг с подчиненными, Дарья или Уле?
- Почему оба перестали вести Instagram*
- Отношение Дарьи к критике на родине
- Сколько языков знает ее пятилетняя дочь
- Может ли Домрачева вернуться в биатлон как спортсменка
- Готова ли она стать Дарьей Бьорндален
— Мы с вами беседуем не в лобби отеля, а прогуливаясь по шведскому морозцу. Настолько все строго с ковид-безопасностью?
— В отель посторонним зайти можно, но у нас в команде дополнительные ограничения. Если общаемся с кем-то, то только на улице и в масках.
— Есть переболевшие в китайской сборной?
— Нет. Все в команде стараются очень серьезно относиться к личной гигиене и избегать лишних контактов.
— В индивидуальной гонке китаянки заняли 16-е и 21-е места, в первом спринте лучший результат — 38-й. У мужчин дела похуже. Соответствует это вашим тренерским ожиданиям?
— Сезон только начался, итоги подводить рано. При этом понимаем, что почти два года без выступлений не могли не сказаться на результатах. Первой гонкой довольны, девочки хорошо справились со стрельбой. Со скоростью пока не всё гладко. В какой-то степени это стало для всех наших спортсменов и нас самих холодным душем: после достаточно комфортной конкуренции внутри команды Кубок мира с соперниками совсем другого уровня. Нужно время, чтобы почувствовать новые скорости. Но команда постепенно просыпается.
— Не очень быстрый ход характерен для китайских гонщиков или это следствие их долгого отсутствия на Кубке мира?
— По первым стартам не скажешь, но ресурс роста, надеемся, есть. Во всяком случае, ясно, над чем работать. Для ребят это был хороший пробуждающий сигнал: нельзя ориентироваться только на конкуренцию между собой, важно ставить более высокие цели. Хотя условия, в которых мы находились во время предыдущей зимы, подталкивали к обратному. Состязались спортсмены сборной только на внутренних стартах. Получали за это хорошее материальное вознаграждение, поскольку китайская спортивная система ориентирована на поддержку национальных чемпионов. Как мы видим по результатам летней Олимпиады, в других, более популярных в Китае видах спорта это работает, но, к сожалению, в биатлоне, где конкуренция внутри страны минимальная, это затрудняет постановку более серьезных задач.
— Никуда не выезжали из Китая прошлой зимой?
— Оставались там до конца марта. В апреле удалось съездить на родину, в мае вернулись и начали подготовку к сезону.
— Когда команда впервые выбралась в Европу?
— Совсем недавно, за две недели до старта Кубка мира. Побыли в норвежском Шушене, перестроились на европейское время и в бой.
— То есть осенью обошлись без условного Рамзау или Обертиллиаха?
— Не было возможности выехать из Китая. Теперь понадобится время, чтобы войти в соревновательный режим и адаптироваться в мировом биатлоне. Когда мы начинали работать с китайской сборной, подобного развития событий никто не предвидел, но от пандемии не спрячешься, принимаем ее как данность.
— С трудом представляю сборную России, два года живущую и выступающую только в Тюмени или Хантах.
— Мало того, мы несколько месяцев провели в изолированной гостинице, на базе под Пекином. Из отеля выбирались только на тренировки, других маршрутов в принципе не существовало. Главный же негативный момент — очень жесткая зима. Морозы доходили до минус 38, попробуйте представить, что такое провести оптимальную подготовку с учетом всех этих обстоятельств. Но и оставить спортсменов зимовать одних мы тоже не могли, раз уж взялись за эту работу. Рук не опускали, включали креатив, делали максимум возможного.
— Что представляет собой система китайских соревнований?
— Есть чемпионат страны и что-то вроде общенациональной спартакиады. Многие ребята фокусируются именно на этих стартах, для них они главный стимул. Есть еще очень престижные Азиатские игры, но они проходят раз в четыре года. Особняком — пекинская Олимпиада: достойно выступить в родных стенах мечтает каждый китайский спортсмен.
— Сколько биатлонистов участвует в чемпионате Китая?
— Если говорить о женщинах, то во всех возрастах, включая юниоров, сборную и регионы, не более 25 человек. Для такой страны, как Китай, это очень мало.
— В России кандидатов в сборную просматривают на соревнованиях в Югре и Уфе, Ижевске и Тюмени, в других местах. Как организована селекция в Китае? Приходится ли вам куда-то выезжать, кого-то отбирать или тренируете тех, кого вам предоставляют?
— Когда мы с Уле приступили к работе, состав был уже сформирован. Через какое-то время стали просматривать региональных спортсменов. В прошлом сезоне подключили к сборной несколько молодых, в этом — еще одну девочку. Правда, из-за пандемии все соревнования были остановлены, приходилось ограничиваться контрольными стартами. Проводились они там, где мы были на сборах, так что выезжать никуда не пришлось.
— Кто вас курирует по спортивно-организационной части?
— Национальный олимпийский комитет и федерация биатлона страны.
— Приезжают важные китайские дядьки, запрашивают отчеты о проделанной работе?
— В том числе. Интересуются, оценивают.
— Строгие?
— Достаточно.
— Перед вашими с Уле заслугами не благоговеют?
— Общение проходит в уважительном ключе, но на первом месте работа и результат, вокруг которого все строится. И они, и мы это понимаем. При этом к советам по развитию биатлона в стране начальство, безусловно, прислушивается.
— Китайский язык вы вряд ли освоили. А ваши подопечные — английский?
— За исключением двух девушек, которым 16 и 18 лет, уровень для тренировочного процесса у женской сборной достаточный, у ребят все намного сложнее. Когда возникают трудности, подключаем переводчика.
— Кто более жесткий тренер, вы или Уле Эйнар?
— Надо исходить из того, что Уле — главный тренер команды. Если нужно пожестче поговорить с ребятами, он берет эту задачу на себя. Иногда на тренировках видишь, что спортсмен мыслями где-то далеко. Тогда нет разницы, кто его растормошит, по голове за такое оба не гладим.
— У китайцев репутация послушных и безотказных работников. Каковы они в тренировочном процессе на самом деле?
— Мы тоже поначалу так считали, но все оказалось сложнее. Каждый человек — личность, у каждого свой характер. Больше всего озадачило отсутствие внутренней мотивации. Тренерам приходится прилагать усилия, чтобы спортсмен захотел добиться результата. Это не касается самых молодых, они пришли в команду с горящими глазами. Со временем и те, однако, кто считал себя твердым основным, стали понимать: место ни за кем автоматически не закреплено, обоснованность нахождения в сборной нужно подтверждать.
— Недостаток мотивации связан с менталитетом «тренируйте меня, тренера» или с тем, что мировые биатлонные соревнования для китайцев не слишком престижны?
— Однозначного ответа нет. Для себя мы отметили, что амбиции порой ограничиваются лидирующим положением в сборной. Если ты обошел партнеров, значит, всего достиг, уровень требований к себе снижается. Пытаемся донести, что суть спорта — ставить перед собой цели, которые кажутся недостижимыми, только тогда что-то получится. Одни эту информацию переварили и используют, до других еще не дошло.
— Читал, что вы устраивали на базе видеопросмотр этапов Кубка мира. Спортсменов хоть немного пробирало или взирали равнодушно?
— Смотрели с интересом. Но когда находишься вдали от места событий, ощущения притупляются. А самооценка, напротив, завышается. Человек выиграл контрольную тренировку и думает, что близок к топ-уровню. А на Кубке мира такие штуки не пройдут, здесь все сложнее. Потому и радуемся, что в Эстерсунде команда немножко встрепенулась. Через время, надеемся, поймут, в каком направлении двигаться.
— Задачи на домашнюю Олимпиаду выражены в конкретных цифрах?
— Ставим для себя высокую, может, даже труднодостижимую планку. Но не отказываемся от нее.
— Это вы ставите. А для вас? Есть ли пункт в контракте, подразумевающий определенный пекинский результат?
— В идеале, конечно, медали. И это закреплено в наших отношениях с китайской стороной.
— В вашем тренерском штабе и сервис-бригаде есть представители Китая?
— Есть помощник, китайский специалист по стрельбе, помогает команде довольно давно. Сервис-бригада полностью норвежская.
— Бьорндален рассказывал, что, когда вы пришли, были проблемы с инвентарем.
— Сейчас они решены, мы полностью обеспечены.
— Даже шлифт-машиной?
— В Европе есть возможность пользоваться шлифт-машинами норвежской команды. Своей у нас нет. А во время пандемии не было и сервис-бригады: норвежские сервисмены не имели возможности открыть визу и приехать в Китай.
— Кто же готовил лыжи для тренировок?
— Мы, тренеры.
— На 11 человек?
— Да. Жестко пришлось, но летом условия намного улучшились. Тренировались в двух местах, в одном из которых возвели лыжный тоннель. Из тех, что я видела за карьеру, — лучший. Хотя и несравнимый с открытой трассой и натуральным рельефом. Разнообразие нам не помешало бы в плане адаптации к европейским трассам, однако выхода не было, пытались моделировать что-то в тоннеле. В целом, за летний период удалось провести хорошую работу.
— Кто занимался в Китае структурами скользящей поверхности, если не было ни сервисменов, ни шлифт-машины? Или хватало заводских насечек?
— Использовали в основном тренировочные лыжи, не столь требовательные к подбору структур. Соревновательные оставляли для контрольных тренировок, в которых преимущества инвентаря тоже не очень важны. Главное для понимания уровня готовности, чтобы лыжи были одинаковыми у всех и давали стартовое равенство.
— Запрет на фтор вас сильно коснулся?
— Как и всех: вместе с привычными мазями ушла часть наработок. Хотя об этом лучше спросить норвежскую сервис-бригаду, с которой сотрудничаем.
— На натуральный снег впервые встали в Европе?
— В ту неделю, что провели в Шушене перед Эстерсундом. Удалось покататься и привыкнуть к смене часовых поясов.
— Вы привиты?
— Как и вся команда, китайской вакциной.
— Есть у биатлонной сборной спонсоры или все финансируется только государством?
— Вот видите, нашивка на комбинезоне: China mobile. Получается, спонсоры есть. Хотя подавляющий объем расходов, конечно, на государстве.
— Привлекают ли вас к популяризации биатлона в Китае? Задействуют ли в рекламе как мировых звезд?
— Ничего такого не было. Во-первых, мы полностью фокусировались на подготовке. Во-вторых, вряд ли вы представляете, насколько серьезно мировая пандемия отразилась на подготовке национальных команд Китая. Их контакты с внешним миром были сведены к минимуму, это напоминало полную изоляцию.
— Как вы пережили ее психологически?
— Как испытание, в какой-то мере приключение и опыт, после которого не страшно уже ничего. Повезло, что находились там всей семьей, хотя другие специалисты были вынуждены работать в Китае в одиночестве, в отрыве от близких. Им пришлось намного сложнее.
— Как у сборной Китая обстоят дела с лицензиями на Олимпиаду?
— Мы потому и выбрались на Кубок мира, что команде нужно завоевывать квалификацию. Если бы не это, больше чем уверена, остались бы в Китае. Очень рады, что так получилось, попали, наконец, на международный уровень. Это самый надежный способ вырасти относительно себя и других, хоть и непросто сейчас нашим спортсменам в плане конкуренции.
— У вас есть норвежское гражданство?
— Нет.
— А у мужа белорусское?
— Тоже нет.
— Дочка во всех поездках с вами?
— Конечно. Очень повезло, что няня смогла выехать в Китай на продолжительное время.
— Вашей дочке пять лет, и вам наверняка приходили в голову мысли насчет социализации ребенка. Пока родители заменяют ей весь мир, но это не навсегда.
— Разумеется, мы об этом думаем. Общения с детьми Ксении не хватает, здорово, что она чуть-чуть заполнила этот пробел, когда мы наведывались в Беларусь. При этом дочь замечательно контактирует со спортсменами, в этом плане ей не было скучно. Одно из мест нашей подготовки, то самое, где построен лыжный тоннель, находится в национальном парке. Там огромное количество животных, удавалось покормить лам, верблюдов… Дочке очень нравилось, тем более в компании с мамой и папой.
— На каком языке Ксения говорит лучше всего?
— На русском. Потом норвежский: словарный запас меньше, но его вполне хватает, чтобы общаться с папой. На третьем месте английский.
— Затем китайский?
— Буквально пару слов.
— А белорусский?
— На пятом месте. «Добрай ранiцы», «дзякуй», песню «Калыханка» Ксюша знает, но пока не больше.
— Где сейчас винтовка, которую подарил вам президент Белоруссии в знак признания ваших заслуг?
— В Минске.
— Прагматизму государства можно позавидовать. Все-таки вы пользовались этой винтовкой много лет, она фактически была ваша. А когда перестали пользоваться, получили в собственность. Экономно и сердито.
— Принадлежала винтовка так или иначе национальной команде. Теперь моя. Кстати, это было моей просьбой к нашей биатлонной федерации, очень уж эта винтовка дорога мне как память.
— Вы и Уле не ведете Instagram* больше года. Что случилось?
— Жили на одной из тренировочных баз, где были огромные проблемы с интернетом. Даже если хотела бы, не могла выкладывать посты. Потом в техническом плане все наладилось, но как-то привыкла уже без Instagram*, не стало такой потребности, да и времени совсем не хватало. Не исключаю, впрочем, что снова займусь своей страницей, если появятся возможность и желание.
— Вопрос не про политику, а про личное. Насколько сильно тревожит вас все, что связано с известными событиями в Белоруссии и последующая реакция на эти события?
— На сердце неспокойно, переживаю как любой нормальный человек. Хочется, чтобы страна процветала и развивалась, жила мирной жизнью. Любое государство в своей истории проходит через сложные времена. Верю, что Беларусь это преодолеет и все у моей страны и моего народа сложится хорошо.
— Задевают критические возгласы: «Домрачева не выразила своего отношения!»?
— Если ориентироваться на возгласы и комментарии в сети, не знаю, как вообще жить на свете. Не считаю ориентиром чужое мнение, стараюсь руководствоваться собственными мыслями и ощущениями. Критикуют? У всех есть право. Как и на выбор отношения к критике.
— Давно были в Белоруссии?
— В конце октября, когда у няни закончилась китайская виза. Представилась возможность навестить дом.
— Вы как-то сказали, что можете взять фамилию мужа. Готовы стать Дарьей Бьорндален?
— Сейчас от таких вещах вообще некогда думать, все время и мысли занимает подготовка команды.
— Если вообразить на минуту, что вы поставили себя такую задачу, смогли бы вернуться в биатлон и выступать?
— Наверное, смогла бы, но задачу такую перед собой не ставлю.
— Не снятся мишени, не тянет в стартовый городок?
— Когда в Шушене смотрели первые соревнования сезона, что-то такое шевельнулось в душе. Но во время подготовительного периода о подобном не задумываешься. Если есть большая зона ответственности и трудная цель, все направлено только на ее достижение.
Читайте также:
- «Бабиков верил, что поеду, а я нет. Проспорил ему 10 тысяч». Интервью с дебютантом Кубка мира
- «Биатлон дал мне все, но я не вернусь ни за какие деньги». Откровенное признание Светланы Слепцовой
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
